Телохранитель(ница) Его Светлейшества - Татьяна Рябинина

— Во-первых, помолвки не было. Во-вторых, я объяснил ему в личном послании, что его дочь еще слишком молода, а я хочу побыстрее жениться и получить наследника. Стайна, конечно, страшная, но ничего, переживу.

Маг выразительно пожал плечами, всем своим видом демонстрируя крайнее неодобрение.

— А что я должен делать? — вскипел Джилиан. — Страдать всю жизнь по Полине? Или, может, заставить ее? Да, я могу. Но оно мне надо — вот так? И что в ней такого, спрашивается?

— Она… необычная, — осторожно согласился Тиккер. — Как будто… — Он пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слово. — Как будто из другого мира. Не отсюда. И вы не одиноки. Грумайт, его адъютант, даже Маргуль…

— И Маргуль еще? Может, и вы тоже?

— Я ей в дедушки гожусь. Я думал, она вам все объяснила.

— Объяснила. Что воскрешенные долго не живут. И что она скоро умрет. А еще — что она меня не любит.

— Насчет воскрешенных — правда, — вздохнул Тиккер, разглядывая золотой цветок на своем рукаве. — Не зря это запрещено. А вот насчет того, что она вас не любит… Больше ничего не сказала?

— Как будто этого мало! — фыркнул Джилиан. — Я тоже думал, что она ко мне… неравнодушна. Выходит, ошибся.

— Или она солгала. Довольно эгоистично требовать любви от девушки, которая, возможно, живет последние месяцы.

— Я от нее ничего не требовал. Нет — значит, нет. А насчет последних месяцев… Это могли быть месяцы счастья. Для нас обоих.

— Счастья? — Тиккер приподнял кустистые брови. — Для вас — возможно. А для нее? В качестве вашей любовницы? Или, может, жены — чтобы умереть после свадьбы?

— Все, хватит. — Джилиан взмахнул рукой. — Не хочу больше слышать о ней. Вы свободны, игер Тиккер.

Маг открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал. Поклонился и вышел. А Джилиан с маху рухнул в кресло — так, что то жалобно затрещало.

Он думал, что раньше все было плохо. Придурок! Плохо было сейчас!

Раньше все упиралось в его обиду.

Ах, игера Полина меня обманула! Никогда не прощу. Никогда-никогда!

А когда выяснилось, что прощать не за что, оказалось, что от него ничего не зависит. Потому что она его не любит. И вообще скоро умрет.

Она, если подумать, и так уже умерла и лишь ненадолго вернулась на этот свет. Словно отомстить за то, что некромант, повинуясь его дурной воле, потревожил ее дух. Как там сказал Тиккер? Из другого мира? Так и есть. Из другого.

Чтобы отвлечься, он задумался о реформах, которые намечал еще его отец, и весь месяц вместе с Ближним кругом занимался их разработкой. Помогало, но лишь днем. Ночью разум изнывал на пару с телом. Тогда-то и решил поскорее жениться — чтобы по ночам заниматься чем-то более приятным. И полезным с династической точки зрения.

Брак с принцессой, конечно, не помешал бы для укрепления добрососедских связей, но можно было найти и другую невесту. Из своих. Покрасивее, чем похожая на кролика Стайна. Когда-то давно игремоны проводили отборы. Созывали знатных девушек, приглядывались, выбирали. Потом от этого отошли, но почему бы и не вернуться? Кто ему запретит? От брака с Ютте уже отказался, насчет Стайны договоренностей еще не было.

Пока запал не прошел, Джилиан вызвал распорядителя Эббера и весь Ближний круг. Если они и были удивлены, выслушав его, вида все же не подали. Только Тиккер покачал головой и пожевал губу, но промолчал.

Отбор невест назначили на традиционный бал в день зимнего солнцеворота. Времени оставалось немного, поэтому готовиться начали немедленно. Приглашения разослали всем без исключения незамужним игерам в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти лет, годным по состоянию здоровья. Материальное положение и внешность в расчет не брали.

Среди всей этой суеты Джилиан старался не думать о том, что игере Полине Маверти тоже должны отправить приглашение. Но приедет ли? Вряд ли. Наверняка сошлется на нездоровье, даже если будет еще в состоянии. Ведь если девушка принимает это приглашение, она тем самым заранее дает согласие на возможный брак с игремоном.

За два дня до бала Джилиан приказал секретарю принести список ответивших отказом. Таких девушек набралось несколько десятков. Кто-то по нездоровью, кто-то уже был помолвлен. Полины среди них не оказалось. Однако приглашение ей было доставлено: в другом списке напротив фамилии Маверти стояла отметка о вручении.

У него пересохло во рту, руки задрожали, как у влюбленного подростка.

Она что — приедет?!

Тиккер был единственным, с кем Джилиан мог говорить о Полине, поэтому его и вызвал.

— Не знаю, что и сказать, — дипломатично отреагировал маг, выслушав игремона.

— А я не знаю, что делать. — Джилиан обхватил руками голову. — Я ведь не мог вычеркнуть ее из списка приглашенных.

— Действуйте по обстоятельствам. Вы не обязаны непременно выбрать на этом балу невесту. Никто не понравился — что делать. Всем спасибо, все свободны. И потом она может еще и не приехать.

— Кто бы сказал, что лучше, — вздохнул Джилиан, — чтобы приехала или чтобы не приезжала. Потому что и то и другое — хуже.

— Солнце повернет на лето и даст знак, — уверенно сказал Тиккер. — Это волшебный день, и он как нельзя лучше подходит для принятия решений. Наберитесь терпения, Ваше Светлейшество.

Глава 62

Полина всегда любила начало зимы. Во-первых, даже в Питере вся серая осенняя пакость пряталась под снегом, а во-вторых, дожив до семидесяти лет, она так и не избавилась от детского предновогоднего ожидания чуда.

В этом мире новый год начинался в первый день весны. Его особо не праздновали, зато зимой, как и летом, отмечали день солнцеворота. Эти два дня считали магическими, подгадывали к ним свадьбы и начало всяких важных дел. И хотя Полине особо нечего было ждать, она все равно ждала… чего-то. И сердилась на себя за это.

А еще каждое утро, проснувшись, тщательно вслушивалась в себя — совсем как раньше.

Как тело? В порядке? Или все-таки потихоньку разлагается?

Она не боялась смерти, потому что однажды уже через нее прошла. И все же хотелось еще пожить — молодой, красивой и оглушительно здоровой. По-настоящему оценить здоровье можно лишь тогда, когда его потеряешь. А если вдруг обретешь снова — то особенно.

Тело вело себя безупречно, на абсолютные прекрасные восемнадцать. Оно могло бегать, прыгать, танцевать, скакать верхом и не спать ночами. Оно было способно переварить, наверно, даже гвозди. В нем абсолютно ничего не болело, а мелкие повреждения