Сердце отваги измеряется численностью. Книга 2 - allig_eri
Местная вера, несмотря на постоянные подтрунивания Загрейна, тоже не прошла мимо. Когда с самого рождения все вокруг говорят, что люди, отведавшие Запретного Плода, прóкляты, невольно начинаешь верить. Особенно когда видишь этому подтверждение.
Ведь какая ещё могла бы появиться сила у Прóклятого? Только что-то мерзкое, противоестественное, омерзительное и отвратительное.
«Не просто управление мухами, пчёлами или бабочками, а… обращение! Живой рой, обретающий человеческую форму! Натягивающий на себя кожу, как… как…»
В очередной раз Вета ощутила тошноту. Она целовала его. Целовала губы, которые не были губами. Глаза, которые не были глазами. Кожу, которая не была кожей.
Она однозначно была запятнана и осквернена. Тоже прóклята.
С другой стороны… так просто отбросить всё, что между ними было, Вета тоже не могла. Загрейн по-прежнему оставался для неё тем же мальчишкой, которого она знала и с кем дружила с самого детства. Тёплые руки, уверенный взгляд, слова о свободе и будущем вдали от песков.
Лунные ночи и изучение звёзд, совместные спарринги и тренировки, помощь — словом и делом. Загрейн никогда не отказывал ей, никогда всерьёз не издевался и не насмехался.
Неужели всё это ложь и притворство? Но зачем? Бессмысленно!
Девушка не могла ответить себе на вопрос, что же будет дальше. Страх был слишком велик, чтобы она могла с лёгкостью подойти к Загрейну и заговорить, как раньше, но вместе с тем тянущая боль в груди не давала полностью отстраниться. Это мучительное состояние раздирало её изнутри. Даже сейчас она сторонилась парня, но украдкой наблюдала, ловила каждое его движение, словно пыталась понять: кто же он на самом деле? Чудовище или тот, кем она его всегда считала?
Распределение дежурств прошло мимо Веты, а потому вахта ей досталась самая плохая — предпоследняя. Но сейчас она была ей рада. Всё равно уснуть, несмотря на усталость, никак не получалось.
Первым дежурил Загрейн. Зана уже спала, укутавшись в старый плащ. Ребис лежал чуть поодаль, его храп то затихал, то вновь наполнял холодный ночной воздух.
Вета сидела обхватив колени, смотрела на загорающиеся звёзды и молчала. Сколько дней прошло с момента исчезновения Дервиса? А сколько часов — с момента нападения львов? Сколько с момента, когда она видела, как плоть Загрейна рассыпалась в клубящиеся тучи насекомых? Сколько с тех пор, как Кероба разорвали на части и никто не сумел его спасти?
Мысли блуждали, терялись в лабиринтах воспоминаний, снова возвращались к нему — к Загрейну.
Он сидел напротив, словно вырезанный из камня: неподвижный, смотрящий в никуда, лишь изредка моргая. Очевидно, занимался контролем территории с помощью Ауры Наблюдения.
«А может, ему помогают насекомые? — шевельнулась встревоженная мысль. — Может ли он с ними… общаться? Или только приказывать? А как видит, когда обращается в рой? Со всех направлений сразу?»
Вопросы множились, а они продолжали сидеть. Расстояние между ними измерялось парой метров, но по факту они оказались столь же далеки друг от друга, как жизнь и смерть.
На лице Загрейна не отражалось ни страха, ни сожаления — только тихое, пугающее спокойствие. Казалось, он знал, что этот разговор рано или поздно состоится.
Вета подняла глаза, тишина между ними натянулась, словно струна. Её голос прозвучал едва слышно:
— Почему ты мне не сказал?
Загрейн перевёл на неё взгляд, долго всматривался в лицо, будто искал что-то в её глазах. Затем, не отводя взгляда, заговорил ровно и бесстрастно:
— А ты бы хотела знать? До того, как увидела сама?
Вета открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Она не знала. Может, знала бы — убежала бы. С криками и старой молитвой на устах. Она сглотнула ком в горле и всё же выдавила:
— Я думала… я думала, что знаю тебя.
— Ты знаешь меня, — его голос был тихим, словно шёпот ветра. — Это часть меня, Вета. Часть, которую я не выбирал.
Ей хотелось ему верить. Очень хотелось.
— Но… это… — она запнулась, подбирая слова, — это чудовищно! — Ойкнув, покосилась на спящих друзей, но те не среагировали на повышение тона. Девушка продолжила тише: — Я имела в виду не… — она не могла подобрать верных слов. — Не…
Загрейн чуть качнул головой, взгляд его оставался спокойным, но в глубине глаз мелькнула тень грусти.
— Возможно, — согласился он, не дослушав, — но так есть.
Повисла тяжёлая пауза. Вета смотрела на парня, не зная, что сказать. Она искала в его чертах что-то знакомое, человечное, но каждый раз её взгляд спотыкался об образы: жужжащие тучи, расползающаяся красная плоть, хищные жала и крылья, стряхивающие тёмную кровь. Нос чуял давно оставшийся позади запах бойни.
— Я пойму, если ты захочешь прекратить наши отношения, — сказал Загрейн после долгого молчания. — Я вижу, что тебе трудно.
Эти слова обрушились на неё тяжёлым грузом. Она не знала, что ответить. Грудь сдавило, дышать стало сложно. Он действительно был готов отпустить её. Готов вот так просто принять её решение.
— А если не захочу? — голос Веты прозвучал тише, чем она ожидала.
Загрейн посмотрел на неё хмурым взглядом, в котором смешались усталость и нечто ещё — что-то, что он не хотел или не мог показать.
— Тогда останемся вместе. — Он развёл руками, как будто всё легко. — Но это твой выбор, Вета. Всегда был.
Она ещё долго сидела в тишине, чувствуя, как что-то меняется между ними. Тонкая нить, натянутая до предела, теперь вибрировала в предчувствии решения.
Глава 24. Ненависть
Струя мочи сбила жука на землю. Я заливал ублюдка, устраивая ему великий потоп.
Интересно, будут ли его потомки считать, что на отца обрушилась божья кара?
Эти мысли позволили криво усмехнуться. На душе был раздрай, и я искал лёгкого дофамина. Что может быть проще старого доброго тупого насилия?
Разбить бы сейчас кому-нибудь рожу… Но из таких поблизости только мой брат, а это неспортивно. Придурок попросту не сможет дать сдачи, даже если забудет о моих сверхсилах.
Сплюнув, я размял плечи. Если я не буду обращаться в рой и использовать Ауру, она всё равно продолжит пассивно усиливать меня. Я уже перерос уровень Ребиса. Он ничего не сможет, даже если очень сильно постарается.
— Такова жизнь, — пробормотал я, отряхнув прибор и спрятав его обратно в штаны. На миг обратившись
