Часовой: Курсант - Дейлор Смит

Одна из тварей удачно вцепилась клыками в руку курсанта, сжимающую клинок, и всем весом опускала ее к полу. К товарке тут же присоединилась еще одна. Загнутые клыки с противным лязгом грызли метал, раздирая броню как бумагу. Сойка вжался спиной в стену и свободной рукой лупил гончих по спинам. Оставшиеся три изготовились к финальному прыжку…

Взревев раненым тигром, я ринулся на помощь, размахивая мечом… Размахивал бы. Если бы он был у меня. И только подлетая к окруженному тварями товарищу я понял, что меч остался лежать снаружи. Я его выронил, когда сам барахтался на земле. Бляха муха! Твою ж мать! Но деваться уже было некуда. Я, сам не ожидая от себя такой прыти, с разгона прыгнул рыбкой и всей огромной закованной в железо тушей рухнул сразу на двух гончих. Подо мной что-то отчётливо хрустнуло, раздался визг боли. Я, почти ничего не видя из-за съехавшего в сторону шлема, наугад хватанул двумя руками сразу. В моей правой лапище оказалась покрытая зазубринами клешня. Я с пыхтением поднялся на колени и, размахнувшись, смачно приложил верещавшую от злобы тварь о стену. Послышался такой треск, словно лопнул столетний дуб. Поправив шлем, я оглянулся. Сойка таки стряхнул с руки терзающих его псов. Но было видно, что пострадавшая конечность его больше не слушается. Подобрать упавший меч он не успевал.

Но и в живых остались только две твари. Они неспеша переминались напротив, отвратительно порыкивая и сверля нас красными глазками-бусинками. Сойка устало оперся о стену. Я хотел последовать его примеру, но не успел. Это меня и спасло.

— Сойка, надо выбираться, — бросил я. Сил уже практически не было. — Время выходит. Нас должны вот-вот забрать. Не успеем, кранты…

Сойка ничего не сказал. Прямо за ним, в стене, откуда ни возьмись появилась огромная, чуть ли не в его рост пасть. Словно стена вспучилась выдвинувшимися чудовищными челюстями, ощеренными гигантскими зубами-иглами в десяток рядов, похлеще, чем у акулы.

Я, отскочив в сторону, невнятно заорал. Проняло даже дьявольских собак. Прижав уши и угрожающе заворчав, они попятились назад. Сойка только поворачивался, когда монструозная пасть распахнулась ещё шире, и из бездонной ярко-алой глотки вылетели извивающиеся, бледно-розовые щупальца с непрерывно сокращающимися присосками по всей длине, и острыми когтями-крючками на конце. Щупальца впились в доспехи Часового и в мгновение ока подтянули его к ненасытной пасти. Бедный Сойка только успел всплеснуть руками, как оказался до пояса внутри отвратительного клыкастого провала. Щупальца с легкостью его притянули, словно язык лягушки, заарканившей муху. Будто Часовой ничего и не весил.

— Альрик, Альрик, помоги мне!

В голосе Сойки я впервые услышал страх. Он уже до груди скрылся в пасти и тянул ко мне железные руки. Языки-щупальца крепко держали его и затягивали все глубже, а челюсти начали потихоньку сжиматься, грозя через несколько секунд сомкнуться на несчастном курсанте. Я в ступоре смотрел, как заворожённый, забыв даже про оставшихся за спиной гончих.

— Альрик!

Полный отчаяния вопль моего товарища дал мне пинка под зад. Я бросился к нему и схватил за руки. Наши стальные пальцы переплелись. Я откинулся назад и потянул изо всех сил. Что-то зажужжало, зашипело, затрещало. Не знаю что — приводы доспехов или мои измождённые за этот час мускулы. Но тщетно. Сойка словно в капкан попал. Он кричал и бился как мог, но даже с моей помощью вырваться из неотвратимо закрывающейся пасти не мог.

— Альрик, Ал… Алексей, не бросай меня! Бестужев, не бросай меня!!

По моему лицу градом катился пот и слезы. Я, закусив до крови губу, тянул. Но Сойка все больше исчезал в ненасытной утробе. Вот снаружи остались только его облаченная в стальной шлем голова и высунутые по локоть руки, которые я никак не мог бросить. Полный боли и страха взгляд пронзительных голубых глаз не сходил с меня.

— Алексей, помоги… Я прошу тебя во имя твоего Рода, помоги мне!

И тут мои руки сорвались, и я шлепнулся на железную задницу. Со скрипом и скрежетом я встал на колени. Сейчас, сейчас… Поздно!

Огромная пасть окончательно поглотила Сойку и клыкастые челюсти сомкнулись. Следом они втянулись в стену, рябь кожистыми складками прошла по поверхности, и все исчезло. Передо мной опять была голая стена, в лохмотьях отвалившейся штукатурки и грязной, в следах копоти побелки.

Напоследок прокатившиеся по помещению ужасающие вопли Сойки, казалось, будут преследовать теперь меня еще много ночей…

Но времени на рефлексию, конкретно в эту минуту, не оставалось. Я с трудом поднялся на ноги. Двигаться становилось все тяжелее. И дело было не только в усталости. Словно сами доспехи начали уставать и все хуже слушаться меня. Кристалл, с тревогой понял я. Энергия кристалла, питающая мои латы, почти на нуле. Надо убираться отсюда! Я тут же обернулся, готовый отразить нападение оставшихся тварей. Но, к моему удивлению, их и след простыл.

А затем где-то снаружи раздался гулкий удар, от которого волна сжатого воздуха прошла во все стороны, ударив меня под колени и чуть не заставив упасть. Даже само здание полуразрушенной церкви содрогнулось. День озарился яркой зеленой вспышкой и все стихло. На секунду я ощутил непонятную ноющую боль во всем теле. Но это ощущение быстро ушло. Не теряя более остатков драгоценного времени, я враскорячку побежал к выходу. С наскоку сорвал уцелевшую дверную створку и вырвался наружу, под угрюмое, все чаще освещаемое приближающимся грозовым фронтом небо. С удивлением увидел, что все кончилось.

Не знаю, что это было, но земля перед церковью была сплошь усыпана трупами остававшихся до того в здравии Ведьминых гончих. Над церковью снизился «Циклоп», и на сброшенных им тросах ввысь один за другим устремлялись оставшиеся в живых после этого побоища курсанты. Я был последним. Надеюсь, что Герману и Ладе, в отличие от бедного Сойки, оставшегося здесь навсегда, удалось выжить в этой мясорубке.

Но как бы и мне тут не остаться навеки. Я с руганью бросился к ближайшему тросу и несколько секунд пытался его поймать непослушными, все тяжелеющими руками. Вконец отчаявшись, я в последний момент успел защелкнуть карабин на торчавшей из загривка скобе, для чего пришлось немыслимо изогнуть лязгающую, словно издыхающий двигатель древнего трактора руку. И тотчас меня потянуло вверх. Остатки энергии вышли, и я враз отяжелевшей глыбой с опавшими вниз руками безвольно повис в воздухе.

— Быстрее, быстрее, быстрее… — беззвучно шептал я, желая как можно скорее оказаться на борту корабля. И даже морда Фляйшера мне теперь не казалась такой уродливой как ещё час