Эридон. Игры судьбы - Савушка

Андрас пошёл к повелителю. А потом узнает она… Эта мысль хлестнула дикой болью, и я не думая открываю переход, который был настроен для меня Аресом. «На всякий случай», – усмехнулся он тогда.

Шагаю в переход – и оказываюсь в коридоре дворца демонов. Пусто. Свет факелов. Шаги глухо отдаются. И вдруг – крик боли, рвущий даже стены. Крик того, кто теряет не просто близкого, а часть души. Я застываю на месте – это голос Астарты.

Я не вижу её – только слышу крик, в котором звучат мольба, отчаяние, боль на грани безумия.

И потом – магия задрожала, стены затрещали, пламя хлынуло по коридорам, подчинялось её горю. Я рвусь навстречу – и… останавливаюсь. Невидимая грань, как приговор, удерживает меня на месте: я не могу войти, не имею права.

…В тот день я потерял брата. Потерял имя. Потерял право быть рядом с ней.

И с того дня я живу только ради одного: найти тех, кто сделал это, и вернуть ей то, что было отнято. Хотя бы тенью. Хотя бы отголоском.

Ардаэн-Рианс Драк’Вельд

Лучи полуденного солнца, пробившись сквозь высокие стрельчатые окна, рассыпались по полу моего кабинета золотыми бликами. Пространство дышало тишиной: шелест страниц, потрескивание камина, запах старых пергаментов и легкий аромат древесной смолы. Здесь, среди полок с книгами, среди карт и гравюр, мне обычно удавалось находить покой.

Но не сегодня.

Я сидел за столом, перебирал бумаги в попытке сосредоточиться. Мои пальцы остановились на названии «Северный перевал», когда внутри всё на миг сжалось.

Отклик.

Словно кто-то дернул за тонкую прочную нить, проходящую сквозь грудь, – и сердце отозвалось: она проснулась. Я не сразу понял, что это за ощущения.

Но с каждой секундой всё становилось яснее и понятнее.

Два дня назад в зале Вечной Истины Астарта откликнулась на зов, когда была на грани между жизнью и смертью.

Она услышала меня!

Услышала, приняла, пусть даже неосознанно. Только один факт гудел в голове, как набат: она бы не услышала, если бы не… любила. Это знание отозвалось теплом в ладонях, приложенных к груди.

Теперь предстояло деликатно объяснить это ей самой. Желательно – не получив по лицу. Хотя, если честно, я бы предпочёл по лицу, чем её молчание. Я усмехнулся, вспомнив, как она смотрела на меня в академии, когда всё только начиналось: вспышки в глазах, злость, презрение, интерес.

Болван, как я сразу не понял, кто она?

Но как только узнал, всё стало на свои места. Все мои попытки забыть, отпустить, убедить себя, что всё в прошлом, были обречены на провал с самого начала.

Я откинулся в кресле, взгляд упал на потолочные розетки, и мысль закрутилась сама собой: как сказать ей? Как преподнести правду о том, что она связана со мной не просто судьбой, а кое-чем куда более древним и сильным? Придумать слова, которые не вызовут настоящий пожар, – задача не из лёгких. С её темпераментом она, скорее всего, сначала что-нибудь швырнёт. Потом, может быть, подумает, и обязательно сожжёт.

…Тогда в зале, когда дыхание Астарты прервалось, мое сердце застыло. И лишь когда я вновь услышал её вдох, оно дернулось в груди, как птица, вырвавшаяся из ловушки. Элдарион тогда посмотрел на неё, провел рукой над телом и удовлетворённо кивнул:

– Она вернулась. Ей нужно время восстановиться.

Мы ждали два долгих дня…

За это время я успел многое, в том числе набить морду Андрасу. Когда страх за неё отступил, пришла злость на этого мрачного демона, который столько месяцев водил меня за нос: знал, кто она, и молчал. А я как последний дурак слушал его фразы про то, что «выбор сделан», что «уже поздно»…

Он столько раз он давал мне понять, что я не имею права даже думать об Астрид, зная, что она – Астарта!

Сколько раз он мог сказать мне правду! Сколько раз стоял рядом, наблюдая, как я рвусь на части, пытаюсь понять, почему тянет к ней, как к родной, а она будто мираж… И молчал. Да, он служит правящей семье.

Но это не значит, что мне стало легче.

Поэтому мы сошлись в битве не на словах, а на кулаках. Без магии, без титулов – только физическая сила, ловкость, натренированность тел. И наша злость друг на друга. У меня трещал нос, у него – скулы. Зубы на месте, но кровь была повсюду. И только потом, сидя на полу, прислонившись к стенам, мы впервые за пятнадцать лет поговорили.

Почти как прежде, почти как друзья.

Элдарион покинул Драэль-Мор на следующий день, отправился в Милдэвэй: народ нужно было успокоить, зал – восстановить. Перед уходом он потребовал:

– Сообщишь, как только она очнётся. Лично.

И вот теперь я стоял у зеркала, активируя связь. Кристаллы мигнули светом: лицо Элдариона появилось в серебряной глади.

– Очнулась? – без всякого приветствия коротко спросил он.

– Да. Жива. Зла. Всё, как ты любишь. Сдаётся мне, она сейчас размышляет, сжечь ли весь этаж или только половину.

Он улыбнулся и кивнул:

– Держись, друг. И удачи.

Я сделал прощальный жест, и зеркало померкло.

И тут меня накрыло потоком: волнением, злостью, смущением, вспышками раздражения. Мгновенно накрывшая её буря чувств захлестнула и меня – через связь.

Она поняла, где находится. Прекрасно.

Я пошел к двери. До её покоев от моих – два поворота. Поднимаясь по небольшой лестнице, я заметил, как из коридора метнулся знакомый силуэт друга. Он почти бежал, будто хотел поскорее оказаться подальше. Завидев меня, театрально замахал руками:

– Только не говори, что идёшь к ней. Я слишком молод, чтобы погибнуть под руинами.

– Уже поздно, – ответил я.

– Что ж, пойду искать Тиану. Она в библиотеке зарылась в справочник по огненным демонам, говорит, может пригодиться, – он хмыкнул и добавил: – Надеюсь, в справочнике есть раздел «Выживание».

Я поддержал шутку:

– Не забудь записать всё это в свой «Дневник приключений».

– Уже записал. С заголовком «Драконий роман. Первый том. Начинается с пожара», – он подмигнул и исчез в повороте.

Я подошёл к двери её покоев и остановился, услышав Андраса. Его низкий голос, звучный и спокойный, доносился сквозь дверь. Я решил подождать подходящего момента. И снова мысли потекли потоком.