Морфир Бьёрн - Тома Лавашри

Я немного побаивался реакции отца из-за разницы достатка в наших семьях.

– Мы с Сигрид решили пожениться – потом, когда все уже будет позади!

Мой голос звучал немного сухо, почти агрессивно, потому что я очень боялся получить отказ.

– Мы уже помолвлены, – добавил я.

Эйрик не сказал ничего, слово взяла мама.

– Ты мог бы легко найти супругу побогаче и получил бы в приданое земли и деньги. Она могла бы быть такой же красивой, как Сигрид. И у тебя был бы более удачный старт в жизни.

Я почувствовал, как рука Сигрид в моей ладони каменеет. Отец, сидевший на земле, встал. Никогда он не казался мне таким высоким и величественным.

– Морфир не нуждается в подарках, – сказал он. – Золото и земли он добудет себе собственным мечом и смелостью.

И, повернувшись к матери, он добавил:

– Сигрид – лучшая девушка в мире.

– Так и есть, – робко вставила моя младшая сестренка.

Мама минуту помолчала. Медленно она протянула руки навстречу Сигрид.

– Если все согласны, то и я тоже.

– Ура! – завопил рыбак Ари, когда две главные женщины моей жизни обнялись (не без некоторого напряжения, скажем честно).

Дизир пустил слезу. В то же мгновение голова Гуннара возникла уже посредине озера.

– Она уходит! – крикнул он.

Речь шла о царице лососей, конечно. Сигрид, Дизир и я быстро скинули одежду, остальные помогли нам увязать ее в плотные свертки, которые мы укрепили на спинах, туда же засунули оружие. Быстрое прощание – и мы прыгнули в воду и поплыли догонять брата.

Дно озера уже почти опустело. К счастью, последние лососи еще теснились у входа в расщелину, которая была слишком узкой, чтобы пропустить всех одновременно.

Я выбрал огромную рыбину и накинул ей на хвост веревку, остальные последовали моему примеру. Первым уплыл Дизир, он понесся быстро, как стрела. Я двинулся за ним почти вплотную, надеясь, что Гуннару и Сигрид тоже не придется долго ждать своей очереди. Ведь дорога была каждая секунда!

Подводный проход разматывался передо мной… Я чувствовал тела других лососей вокруг меня, их мощные и гибкие движения… Свет тускнел: скоро серебряный мох кончится.

А потом было просто ожидание, движение к темному колодцу. Я увидел Сигрид, успел махнуть ей рукой – и тут же почувствовал, как мои запястье и плечо с силой вывернуло… Теперь меня волокло вверх.

Я мчался в чернильной воде. Долго-предолго… От недостатка воздуха горело горло, закипал мозг. Но при этом мне не было страшно, во всяком случае, за себя.

«Я же морфир, – думал я. – Моя судьба ждет меня снаружи. А Сигрид? А Гуннар? А Дизир? Они-то могут умереть, ничто им не помешает! Утонуть – это тоже судьба, как любая другая, увы! Увы!»

Подъем тянулся без конца. Белые призрачные тени, лососи вокруг… вот и все, что я видел.

«Воздух кончился. Я уже должен умереть, но все еще жив!»

Перед глазами пошли образы из моей жизни, и я услышал фразы, самые разные фразы из прошлого: «Это что за малявка, у которого течет из носа? Такой бледненький, скажите, пожалуйста! Бьёрн – неумеха, во всем ему надо помогать: и сесть на лошадь, и слезть тоже… До сих пор писаешь в кроватку?»

Это тянулось бесконечно долго, и я уже почти смирился с мыслью, что мне крышка.

«И ставни тоже закройте. Ари надоедает мне сказочками про старушек. Если не хочешь, чтобы брат поднял тебя на смех, надо учиться защищаться. Тебе приготовлено прекрасное место в моем войске, Бьёрн, рядом с Торстеном Медвежьей Шкурой! Ну где твои губы? Дай поцелую!»

При мысли о Сигрид меня обожгла боль. Вдруг мы больше не увидимся или встретимся только в царстве мертвых? Но можно ли это сравнивать? Разве у любви тот же вкус, когда ты уже мертв? Будет ли призрак Сигрид так же благоухать клубникой и медом?

Я уже не понимал, жив я или умер. Вдруг я поплыл как-то странно, будто уже без сознания… А потом снова очень быстро рванулся в горизонтальном направлении.

И я ощутил, что сознание ко мне возвращается, правда, вместе с ним – боль в горле и в груди, от недостатка воздуха.

Заметив над головой свет, слабый, но вполне определенный, я отпустил веревку из волос, чтобы скорее выплыть на поверхность. Мой лосось продолжал путь прямо, у него не было такой срочной необходимости глотнуть воздуха.

Когда я открыл рот уже над водой, воздух хлынул в горло, обжигая внутренности. По бокам от меня появились светлая головка Сигрид и совершенно черная – Гуннара.

Я искал глазами Дизира: он уже доплыл до берега подземной реки, в которую мы попали.

– Борядог? – весело спросил он.

19

Снег или не снег?

Река пересекала зал с высоким сводом, в нем было отверстие в форме звезды, откуда лился свет – дневной свет. Вылезти там мы не могли, оно было слишком высоко, недостижимо. Значит, нужно идти по берегу и искать выход.

– Прикольная звезда! – сказал я, одеваясь.

– Эдо драгонский лаз, – объяснил Дизир. – И не броздого драгона. Дольго черный драгон мог оздабить дагое одберздие, эдо уж дочно!

Теперь мы смотрели на отверстие-звезду уже другими глазами.

– Я в жизни видела только одного дракона, – сказала Сигрид. – Без огня и когтей, летать он тоже не мог. Это было у нас в Аггафьорде, люди заставляли его таскать стволы деревьев.

– Эдо Зигурнир, драгон-послушанец, – сказал Дизир. – Черный драгон зобзем другой. Огонь он избергает зильнее булкана и ледаед гаг бдица. И еще есть у него озобенноздь: эдо единстбенный драгон, единнсдбенное жибодное на зебле, громе борона Хугина, гдо убеед…

– Кто умеет говорить! – вставил я, опередив полутролля.

Я слышал об этом от рыбака Ари. И вообще, как большинство мальчишек, я интересовался драконами.

Для тех, кто не знает, в наших северных краях известно пять видов: послушанцы, когтисты, угрюмцы, неверояты и, наконец, черные. В эпоху Харальда I драконов осталось всего одиннадцать. Почти все они принадлежали королям и принцам.

– А ты видел черных драконов? – спросила Сигрид у Дизира.

– Они уже дабно у нас не бодятся, – ответил полутролль. – Бозледний богиб в битбе при Атлинге в 983 году.

Я подсчитал: получалось, последний черный дракон погиб восемьдесят два года назад.

Мы пустились в путь вдоль реки. Дорога шла под уклон, и мы шагали быстро, спеша выбраться наружу и снова увидеть белый свет. В туннеле было очень темно, но каждый из нас предусмотрительно прихватил с собой камень, покрытый серебряным мхом.

Вдруг мы услышали новые звуки: быстрый топоток по камням, шкрябанье, плеск воды…

– Бодяные крысы, – сказал Дизир.

Мы увидели огромные отверстия в стенах через равные промежутки. У них были удивительно ровные края.

– Эти дыры… – начал я.

– Эдо драгонницы, – ответил Дизир, не дожидаясь, пока я договорю. – Жилища драгонов.

– И сколько их тут жило?

– Де здаю. Мозед, сдо?

– А сколько вообще было в Физзланде драконов в старые времена? – спросил Гуннар.

– Де здаю. Мозед, дысяча?

– А что с ними случилось? – спросила Сигрид.

– А ды не знаешь? Значала люди оходилизь на них ради мяса, потом сдали их бриручать. Черных, когтистов и невероятов избользовали для войны, послушанцев и угрюмцев – для работы в поле. Первые погибли в сражениях, вторые – от грузти и издевательств. Тагие дела.

На третий день нашего путешествия нас ждала удивительная встреча – с белухой, это что-то вроде большого северного дельфина. Животное плыло вверх по реке, чтобы полакомиться крысами. Заметив нас, белуха подплыла к берегу и высунула из воды свою прекрасную улыбающуюся голову. Мы с Сигрид погладили