Мученик - Энтони Райан
Доэнлишь. Да, я слышал его раньше. Сначала на дороге, когда смотрел, как цепарь убивает Райта — каэритского колдуна, чьи предполагаемые навыки не смогли предупредить Декина о его судьбе, и потому мы оба оказались в клетке на телеге. Цепарь — другой каэрит, проклятый способностью слышать голоса мёртвых — сказал в тот день несколько слов на своём родном языке. Однако даже тогда я различил одно, которое казалось намного значительнее остальных: Доэнлишь. То же слово он прошипел мне много лет спустя за секунды перед своей смертью в лесу возле Фаринсаля, и в его голосе, и на лице страха было столько же, сколько и ненависти. Поэтому я знал, кто такая Доэнлишь, но не знал значения имени, которое носила женщина, известная многим как Ведьма в Мешке.
— Говори, — прохрипел я и выбросил руку, схватив Арнабуса за шею, и прижал его к стеллажам. Он захрипел, по мере того как я сжимал хватку, но по-прежнему не выказывал никакого страха. Вместо этого, судя по тому, как извивалось его тело, и как зарделась его кожа под моей рукой, я понял, что на самом деле он получает удовольствие.
— С радостью, — сдавленно согласился он, — хотя значение меняется от интонации…
Из-за нового всплеска пульсирующей боли я надавил сильнее, и его голос стих.
— Хватит загадок, блядь. Говори.
— «Обречённый», — прохрипел он, снова улыбаясь, — или, если конкретнее, «Обречённая». Впрочем, некоторые переводят это слово как «проклятая» или «приговорённая», в зависимости от контекста.
— Откуда ты это знаешь?
На этот раз он только улыбался, хотя моя рука сжималась всё сильнее.
— Я знаю только одну душу, которая может переводить с каэритского, — проговорил я, сжимая всё сильнее, — и она очень далеко…
— Я ничему не помешала?
Я дёрнул головой на новый голос, в котором удивление смешалось со строгим предостережением. За краем стеллажей в столпе солнечного света стояла принцесса Леанора, спрятав руки в колоколовидные манжеты атласного халата. Он был красным, а не зелёным, как вчера, и мелькнула золотая вышивка на корсаже и рукавах, когда она наклонилась, чтобы лучше нас разглядеть.
— Мне вернуться позднее? — спросила она, и её губы изогнулись, оттого, что Леанора еле сдерживала смех. — Может, когда вы… закончите?
В этот миг пульсация стала такой невыносимой, что держать Арнабуса я бы уже не смог, даже если бы проигнорировал принцессу. Сдержав хрип, я убрал руку, отошёл от него и опустился на одно колено.
— Ваше величество, — сказал я.
Принцесса в ответ склонила голову, а потом повернулась к Арнабусу.
— Мы обсуждали лингвистику, ваше величество, — сказал он, так же опускаясь на одно колено. — Похоже, у нас с мастером Элвином много общих интересов.
В её суровом взгляде я почувствовал некий упрёк, а в изгибе губ — подавленное отвращение. Она бы его даже озвучила, если бы её не прервали:
— Мама, я нашёл её! — сказал мальчик, появившийся возле неё, одной рукой схватившись за её юбки, а другой протягивая небольшую книжку. — И в ней есть картинки. Стремящаяся сказала, что я могу взять её себе.
— Стремящаяся так добра, — сказала принцесса, взяв книгу, чтобы посмотреть на корешок. — «Басни Ауриели», — сказала она, взглянув на двоих коленопреклонённых мужчин перед ней. — Копия во дворце старая и неполная. И к тому же… — она отдала книгу сыну со снисходительной улыбкой, — без картинок.
Она по-королевски выпрямилась, снова взглянула на Арнабуса и сказала властным голосом:
— Мне не следует более задерживать вас, восходящий.
«Ещё одна душа незаслуженно поднялась так высоко», подумал я, впервые заметив, что Арнабус теперь в рясе восходящего, а не стремящегося, и сдержал раздражённый стон, поняв, что теперь его труднее убить.
Арнабус поднялся на ноги, и помедлил, глядя на меня с любезным и спокойным выражением лица.
— С нетерпением жду, когда мы сможем продолжить нашу дискуссию, мастер Писарь. А тем временем прошу, примите моё благословение вашей миссии в Алундию. — Он поклонился принцессе, после чего, не разгибая спины, обошёл её и скрылся с глаз долой.
— Мастер Элвин, — сказала мне принцесса Леанора, жестом приглашая подняться. — Уместно ли будет попросить вас сопроводить меня и моего сына в королевский лагерь? У меня, разумеется, есть охранники, но их разговоры безмерно утомительны.
Пульсация чуть стихла, но с раздражающей настойчивостью не проходила совсем. У меня не было никакого желания терпеть компанию этой женщины ни секундой дольше. Умную и погрязшую в интригах душу я видел за версту, и совершенно не хотелось играть в её игры, когда мой разум затуманен болью. Но она была принцессой, а я — всего лишь керлом, хоть и при важной госпоже.
— Разумеется, ваше величество, — сказал я, прижимая костяшки пальцев к опущенной голове.
— А он премерзкий хорёк, а?
Снегопады последних дней закончились, оставив безоблачное небо и низкое яркое солнце, которые никак не облегчали пульсирующую боль и не улучшали восприятие. Я прищурился и смущённо посмотрел на принцессу Леанору, а потом меня отвлёк её сын, который постоянно носился вокруг всю дорогу по главной улице Атильтора. Королевский лагерь находился за пределами города, но это поселение не назовёшь особенно большим, и расстояние было коротким, так что члены королевской семьи могли прогуляться пешком, а не ехать верхом на лошади.
— Я имею в виду восходящего Арнабуса, — добавила она в ответ на мой озадаченный взгляд.
— Я почти не знаком с этим человеком, — ответил я, выбрав нейтральный курс.
— Неужели? На меня произвело впечатление то, что это ему вы бросили вызов, когда спасли Помазанную Леди от виселицы. И беседа, которую я прервала своим появлением, казалась… общением знакомых.
Моё внимание перехватил новый приступ пульсирующей боли, заставивший потереть лоб рукой и пробормотать:
— «Хорёк» — слишком мягкое слово для этого негодяя.
Принцесса рассмеялась, и этот звук подивил меня своей явной и честной весёлостью.
— В этом мы сходимся, — сказала она, а потом добавила куда менее весело: — но даже негодяи бывают полезны. К сожалению, Арнабус полезен во многом, и потому пользуется защитой короля. Надеюсь, это понятно.
Моя осторожность никак не возвращалась, поскольку
