Повелитель огня II - Алексис Опсокополос

— Допустим, мы поможем, — сказал Борислав Владимирович. — Но на каких условиях? Да, я хотел отомстить Станиславу за то, как он обошёлся с моим сыном, но судя по твоему рассказу, Владимир и сам неплохо с этим справился. Ты просишь меня о помощи, но, другими словами, ты просишь меня вступить в войну. Что мы за это получим?

— Господин, я всего лишь посланник! — ответил Гудой. — Я принёс тебе предложение, и если ты готов его обсуждать, то Чеслав Радомыслович пришлёт того, с кем это можно делать.

— Если я захочу что-то обсуждать, то буду делать это только с самим Чеславом. Ему придётся приехать в Велиград.

— Это хорошая новость для нас, господин! — засиял посланник. — Я могу передать её Чеславу Радомысловичу?

— Передашь. Чуть позже. А пока ступай и подожди моего окончательного решения.

Посланник встал из-за стола и, поклонившись в пояс, быстро покинул зал. В помещении воцарилась тягостная тишина. Через некоторое время её нарушил Видогост.

— Ты уверен, брат, что стоит в это влезать? — спросил он.

— В том, что надо влезать, уверен, — ответил Велиградский князь. — Но пока не могу решить, насколько сильно. Малую дружину мы в Речин отправим в любом случае — я должен как-то отреагировать на подлость Станислава и показать ему, что отвечать за свой поступок придётся. Если посланник не соврал, то чермянин уже немного ответил, но перед Владимиром, не передо мной. А должен ещё и передо мной — он проявил неуважение в первую очередь ко мне, посадив в темницу моего сына.

— Извини, брат, но что-то мне не верится, что Владимир мог вот так один выкрасть Ясну да ещё и Станислава избить, — сказал Видогост. — Ты знаешь, я люблю племянника, как сына, но я не припомню за ним подобных подвигов.

— Он пришиб камнерога, господин, — вступил в разговор Влок. — Одним ударом.

— Насколько я помню по твоим же рассказам, камнерог был ранен и повернулся к Владимиру уязвимым местом. Туда любой мог ударить и пришиб бы.

— Ударить, может, мог бы и любой, но вот поднять меч и подойти к камнерогу — не каждый! — возразил дружинник. — Княжич очень храбр и силён, я нисколько не сомневаюсь, что он мог сделать всё то, о чём рассказал посланник.

— Я тоже не сомневаюсь в сыне, — сказал князь. — Но звучит и правда очень неправдоподобно. Да и зачем ему княжна Ясна?

— Тут как раз таки вопросов нет, — усмехнулся Видогост. — Дело молодое. Может, приглянулась она ему.

— Может, и приглянулась, — согласился Борислав Владимирович. — Но не простое это дело: в одиночку расправиться с охраной князя и покинуть замок. Хочется верить, да не верится.

— Но если нас пытаются обмануть, то какой в этом смысл? — сказал Видогост. — Зачем Станиславу себя в таком некрасивом свете выставлять?

— Станислав здесь ни при чём. Если это ложь, то её придумал Чеслав. Но я всё равно не понимаю зачем.

— Разреши мне отправиться в Крепинск, господин! — неожиданно предложил Влок. — Я всё на месте выясню: сидел ли Владимир в темнице и спас ли княжну Ясну.

— Идея неплохая, — сказал князь. — Но тебя там видели и могут узнать. Если посылать, то лучше кого-то другого.

— Лучше меня, — возразил дружинник. — Да, я там был, но это же хорошо: я всё там знаю, не будет заметно, что я приезжий. Отпущу бороду длиннее, перекрашу её и волосы, оденусь как простолюдин — никто меня не узнает. Посланник сказал, что в Крепинске много верных Чеславу людей, пусть организует мне встречу с ними — заодно и здесь проверим, не соврал ли.

— А это хорошо, — похвалил князь дружинника. — Поговори с посланником, узнай у него имена и адреса нужных людей в Крепинске и отправляйся сегодня же. Мне, конечно, жаль будет потерять тебя, если это всё окажется ловушкой, но с другой стороны, кто, кроме тебя, может вырваться из любой западни? Поезжай.

— Слушаюсь, господин! — ответил довольный Влок.

— А ты готовь малую дружину для отправки в Речин, — сказал князь воеводе. — Чтобы начать полноценную войну со Станиславом, мне необходимо заручиться обещанием Станимира не помогать чермянам и обсудить условия с Чеславом. Но отправить дружину в Речин можно уже сейчас — мы должны показать, что настроены серьёзно.

— Будет сделано, — по-военному кратко ответил Миронег.

— Все свободны! — не менее лаконично завершил совет князь.

Воевода, тысяцкий и дружинник тут же встали из-за стола и покинули каминный зал. Когда в помещении остались лишь князь и его брат, Видогост спросил:

— А что ты будешь делать, если всё окажется правдой, и Владимир приведёт сюда дочь Любомира?

— Влок сказал, что Любомир принял моего сына с уважением и окружил его отеческой заботой, я сделаю то же самое в отношении его дочери, — ответил князь. — Я не дам Ясну в обиду.

— Но она теперь не только дочь Любомира, она в первую очередь жена Далибора. Это сильно меняет дело.

— Это ничего не меняет.

— Далибор имеет право потребовать выдачи сбежавшей жены.

— Пусть придёт сюда и потребует, — усмехнулся Борислав Владимирович. — Пусть попробует забрать её силой. Посмотрим, как у него это получится. К тому же дело в любом случае идёт к войне, я не понимаю, чего ты так переживаешь по этому поводу, брат.

— Я просто боюсь, что из-за этой девчонки мы получим много проблем. Одно дело — объявить войну, чтобы отомстить за сына, и совсем другое — прятать у себя сбежавшую мужью жену. Тот же Станимир может тебя не понять. Никто не поймёт. Это неправильно.

— Неправильно? А ты разве ещё не заметил, что в последнее время правила сильно поменялись?

— Но есть вещи, которые менять нельзя, — заявил Видогост. — Ты можешь убить Станислава за то, что он не проявил к тебе уважение и посадил в темницу Владимира, но нельзя забрать жену у его сына без уважительных причин.

— Дочь Любомира я в обиду не дам! — произнёс князь и ударил кулаком по столу. — Это моё слово!

* * *

Гусак шёл