Огненная царица - Мэй Линь
Убежище только называлось так. На самом деле это была тюрьма.
Наставник Чжан сам привел меня сюда, сам надел на меня наручники. Это и не наручники были даже, а разновидность древних ручных кандалов. Они были тяжелыми, оттягивали руки.
– Это очень хорошие кандалы, – сказал старый даос, перехватив мой взгляд. – Их невозможно сломать или разбить.
– Очень приятно это слышать, – огрызнулся я в ответ.
Старик даже бровью не повел.
– Пока мы не поймем, как ты вернулся из Бездны, тебе придется посидеть здесь, – сказал он. – Тут уж ничего не поделаешь…
В убежище был один-единственный предмет – широкая деревянная лавка. Чжан уселся на нее, я волей-неволей последовал его примеру.
– Однако ты имеешь право кое-что знать, – сказал он. – Если хочешь, задавай вопросы.
И он посмотрел прямо мне в глаза.
– Первый вопрос – когда меня отпустят, когда снимут вот это? – я показал на кандалы.
– Я же сказал, когда поймем, как ты выбрался из Бездны.
– А когда вы это поймете?
– Не знаю, – честно отвечал старец. – Нужно многое выяснить, провести целое расследование, да и тогда неизвестно, достигнем ли мы результата.
– А есть ли путь попроще и покороче?
– Есть, – кивнул даос. – Убить тебя – самый простой и короткий путь.
Я скрипнул зубами.
– За что меня убивать?!
Старик помолчал – видно, подыскивал слова.
– У лис для людей есть два вида печатей: обычная и Великая. Обычной печатью они подчиняют себе сознание человека, но он остается человеком, его душа при нем. Великая же печать, ее еще называют печатью Бездны или Последним Целованием, обрушивает человека в Бездну. Выйти из нее можно только по воле царицы лис Хоху. Однако вышедший оттуда человек перестает быть им. С виду он ничем не отличается от человека, кроме одного – он лишен души. Такого мы называем тенью, люди зовут его бесом. Тени служат лисам, они очень опасны…
– Но я никому не служу, – сказал я сердито.
– Мы этого знать не можем, – отвечал даос. – Может, твоими устами говорит сейчас сама Огненная Лиса или хранитель Бездны Цунху.
– Постойте, – сказал я. – Какой это Цунху? Это, наверное, тот самый Цзуй, который заманил меня в ресторан.
– Скорее всего, так и есть. Только он, исполняя волю царицы, может поставить Великую печать.
Мы умолкли.
– Тени опасны для нас, даосов, и для обычных людей тоже. После того как тени возвращаются из Бездны, их сила увеличивается многократно. Если бы знать точно, что ты на нашей стороне…
– Но я на вашей стороне! – сказал я. – Неужели вы не видите?
Даос печально покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Не видим.
Снова воцарилось молчание. Я уже понял, что кричать и возмущаться бесполезно: что втемяшилось в голову даосу, не выбьет ни один лис, что уж говорить о нас, простых смертных. Впрочем, кажется, я уже не простой смертный, я просто умерший…
Мне в голову вдруг пришла странная мысль, и я посмотрел на старика.
– Вы говорите, что тех, кто возвратился из Бездны, называют тенями или бесами. Но бесами в китайской традиции считают мертвецов, вернувшихся из ада.
Старик молча кивнул.
– Вы хотите сказать, что я был мертв, а потом ожил?
Старик задумался на минутку.
– Ты был мертв, – сказал он, – это правда. Но ты не ожил. Ты вернулся. У вас на Западе это называется, кажется, зомби.
– Но я не стал зомби, – я смотрел на него сердито. – Я такой же, как раньше.
Тут я немного осекся: я все-таки чувствовал, что не совсем такой. Но даосу знать это было необязательно. Впрочем, он все равно не поверил.
– Ты не такой, – сказал он. – Может, ты сам еще не чувствуешь.
Тут меня осенило.
– Вообще о чем мы говорим? Человек не может умереть, а потом ходить как ни в чем ни бывало. И если он все-таки ходит, чем он отличается от того, кем был раньше?
– Отличие в том, что у него нет души… – сказал даос. – По нашим представлениям, всякая человеческая личность состоит из небесных душ – хунь и земных душ – по. Так вот, когда человек умирает, души-хунь поднимаются к небу, а души-по остаются возле могилы. У лис нет власти над душами-хунь, но душами-по они управлять умеют.
– Я знаю про хунь и по, – перебил я его. – Но это лишь легенда, антинаучная теория.
– Я не знаю, какая это теория, только она действует, – начал было старик, но в этот миг в наш каменный мешок вошел У Цай.
Он злобно пробуравил меня взглядом – ясное дело, во всем иностранцы виноваты, даже в расстройстве желудка у его двоюродной бабушки с материнской стороны! – подошел к даосу и что-то шепнул ему на ухо. Лицо старика сделалось озабоченным. Он бросил на меня косой взгляд, а потом кивнул У Цаю.
У Цай вышел. Старец поднялся, поднялся и я, думая, что он уйдет и оставит меня здесь одного. Однако он кивнул мне и направился к двери. Раскрыл ее настежь, приглашая меня выйти.
Я подивился, но вышел, ничего не говоря. Старец оставил тяжелую дверь открытой, по узкой тропинке мы стали спускаться к дому даоса. Узорчатые листья купались в солнечных лучах над нашей головой, оглушительно пахло кипарисом.
– Передумали? – спросил я даоса.
Тот отрицательно покачал головой.
– К нам пришел посредник, – сказал он.
– Посредник?
– Да. Между нами и лисами. Тебе будет полезно на это посмотреть.
Я молча шел следом за ним. Лисы, даосы, тени, бесы, зомби, тут еще посредники какие-то. У менее крепкого человека голова давно пошла бы кругом.
Через десять минут мы были уже у дома даоса. Вошли мы через заднюю дверь и сразу оказались в кабинете. Тут уже ждал нас У Цай, лицо его было настороженным. Старик вытащил из кармана ключи, освободил меня от кандалов.
– Не надо бы, – проворчал У Цай, но старик остановил его жестом. Потом посмотрел на меня.
– Прошу не предпринимать ничего и не пытаться сбежать, иначе мне придется убить тебя на месте.
Я только руками развел: выбора у меня нет, убивайте хоть прямо сейчас. Чжан снова посмотрел на У Цая. Тот, казалось, все ждал какого-то последнего слова. И оно было сказано.
– Пусть войдет, – произнес старый даос, принимая величественный вид.
Клянусь вам, мне почудилось, что в этот миг складки на его одежде разгладились сами собой, лицо сделалось словно высеченным из камня, а над головой разлился неясный слабый свет. Впрочем, наверное, это мне просто показалось.
У Цай раскрыл двери пошире, и
