Живые и мертвые (том 5) - Ярослав Гивиевич Заболотников

Между ними возник паренёк с голым торсом и причёской, напоминавшей сползшее гнездо из мелких косичек:

— Судить буду я. Ещё раз по правилам. Сагая пятибросковая, поочерёдная, полувлитая, — он смотрел, как игроки нагибаются и очерчивают клинками ногу, что не должна смещаться. — Отлично. Раз готовы, кинем кости, кто будет первым.

— Не надо, — держа руки у ножен, Рэксволд прожигал Хаггана немигающим взглядом. — Пусть начинает…

— Быстрее начнём, быстрее закончим, — ухмыльнулся тот, разминая запястье, отчего нож в руке озорно бликовал. — Мой ход.

Качнувшаяся назад кисть и — бросок. Небрежный. Почти ленивый. Таким обычно кидают ненужную карту на игровой стол. Нож сверкающей стрекозой рассёк воздух и вонзился в метре от чёрного сапога.

Рэксволд опустил взор на медную рукоять в форме часового с башенным щитом. На его плоскости блестели буквы, но расстояние не позволяло прочитать надпись. Однако сомнения не было: скоро она приблизится. Ведь это пробный бросок. Разминка перед настоящим состязанием.

— Я даже позу менять не буду, — насмешливо донеслось издалека.

— Да, не трать силы, — поднял глаза Рэксволд. — Не поможет.

Молниеносно выдернутый из ножен кинжал вспорхнул, точно птица, и закончил дугообразный полёт слева от коричневых ботфортов. Всего в полуметре. Угрожающем полуметре. Пустые слова ничего не стоят, а такой дебют заставил Хаггана напрячься. По крайней мере, он ненадолго притушил свою улыбку.

Шурша песком, судья поочерёдно проследовал в обе стороны, чтобы аккуратно извлечь клинки и воткнуть в отверстия костяные колышки. Эта традиция тянулась с тёмных веков, когда ставкой в сагае могла быть лишь собственная жизнь — тогда из костей проигравшего делали памятные колышки. Иногда под именами даже маленькие портреты вырезали. Сейчас же для игры подходили любые колышки, главное, чтобы костяные.

Вернув клинки участникам, судья встал посередине и объявил:

— Второй раунд! — затем сделал несколько шагов назад и занял наблюдательную позицию в первом ряду толпы.

— Давай, Хагг, покажи ему! — выкрикнул кто-то.

Под одобрительные свисты и хлопки Хагган указал ножом на Рэксволда:

— Знаешь, чем отличается умелый от везучего? — под приподнятой губой сверкнул золотой зуб. — Постоянством.

Рука отправила нож в вялый полёт. Кривой, как и оставшаяся позади ухмылка, из-за чего казалось, что клинок даже не вонзится — кубарем поскачет по песку. Но нет. Бросок вышел удачным. Нож воткнулся неподалёку от первого отверстия. Теперь их было два, и напоминали они ферзей, желавших потеснить короля. Или как-то так. В шахматах Рэксволд был не силён. Зато знал толк в метании стали.

— Всемечущий, — подхватил смешок мимолётный бриз. — Икру тоже мечешь? — облачённые в чёрную кожу пальцы искусно завращали кинжал. — Смотри, как бы не пришлось.

Второй бросок. Такой же точный, как и первый. От победоносно заблестевшего возле ног кинжала Хагган прищурился, собрав возле глаза веер морщин.

Не отводя от соперника пристального взгляда, Рэксволд дерзко сплюнул в сторону.

Лайла, как и другие всадники, внимательно следила за состязанием.

— Я правильно понимаю, что Рэкс выигрывает? — тонкие, перебиравшие гриву кобылы пальцы выдавали волнение.

— Пока да, — Джон смотрел, как паренёк с оголённым торсом собирает клинки. — Бросков будет явно не два. Пять, видимо. Неспроста же в самый первый раз судящий поднимал ладонь с растопыренными пальцами.

— Не зря в следопыты подался, — подтвердила наблюдения Эрминия.

— Ну, не знаю, — усмехнулся Джон. — Лютня мне тоже неплохо давалась.

Шойсу — единственный, кто хранил молчание. Понимая происходящее меньше всех, он изредка кидал на спутников скользящие взгляды: считывал реакции, которые твёрдо говорили, что если угроза и присутствует, то ничтожно мала.

— Третий раунд!

— Ну давай теперь по-серьёзному… — хищной ухмылке Хаггана могли позавидовать акулы: уголок рта уплыл так далеко, что обнажил прореху в зубах. — Хочешь икры? Жри полной ложкой.

Метая нож, моряк резко выбросил руку вперёд. В таком положении она и осталась, словно задавала направление. Так это или нет, но нож воткнулся сбоку от чёрного сапога, всего-навсего в дюйме! За такую точность и душу демонам не жаль продать! Толпа радостно зашумела. А вот Рэксволд и ухом не повёл, словно, кроме него и соперника, никого не существовало:

— Н-да. Наконец докинул. Хоть рукоять теперь рассмотрю, — лёгкий наклон позволил прочитать надпись на щите часового. — О, клинок-то именной. Только имя не твоё. Трофейный аль с барахолки какой? — выпрямился ассасин.

— Ни то, ни другое, — невзирая на усмешку, ответ вышел сухим.

— Ясно. Ворованный, — акцент на последнем слове был поставлен не зря: в отличие от грабежей воровство пираты считали унизительным.

— Не угадал.

— Тогда кто такой Фюнгерд? А-а-а, — Рэксволд загадочно улыбнулся. — Понимаю… А мне вот девки больше нравятся.

Из толпы донёсся хриплый смех.

— За языком следи, — процедил Хагган. — Это память о брате.

— Ладно-ладно, — миролюбиво приподнял ладони Рэксволд. — Я лишь предположил. Просто, глядя на тебя, я бы даже не удивился.

— Сучара дрыснявая, — едва не шагнул вперёд Хагган: вовремя себя одёрнул. — Нарываешься?

— Он же тебя нарочно злит! — донеслось из толпы.

— Да знаю я! — зло огрызнулся Хагган. — Выбесить меня — его единственный шанс.

— Тут уж ты врёшь, — покачал пальцем Рэксволд. — Понятия не имею, как ты, а я пять ходов так простою. Без смены позы. Все эти выгибания и растопырки для неудачников. И вообще. Спасибо бы сказал. Я ж тебе одолжение делаю. Моего золота тебе не видать, как своего блестящего зуба. А вот его-то ты как раз мог потерять. Лыбился часто. Теперь не потеряешь…

Лицо напротив перекосило от злости:

— Я тебя, шута горохового, сперва в сагаю уделаю, а потом, коли не обгадишься, в дуэли прирежу!

— Давай-давай, — издевательски усмехнулся Рэксволд.

— Время, — подал голос судья. — Ещё пятнадцать секунд, и бросок не будет засчитан.

— Ага, — кивнул ассасин. — Эх, люблю сагаю с огоньком! — большой палец погладил гравировку змеи на рукояти, а спустя мгновение кинжал засверкал в воздухе.

Вонзился он справа от ботфортов, достаточно близко. Теперь возле каждого игрока было два отверстия спереди и одно сбоку. По передним лидировал Рэксволд, по боковым — бесспорно, Хагган. Однако по общей длине сторон условные треугольники