Огненная царица - Мэй Линь

– Я не родной сын, а приемный, – отвечал У Цай.

– Это все равно.

– Нет, не все равно, – отрезал У Цай, и на лице его установилось выражение крайнего упрямства.

– Нет, все равно, – постановила Мэй Линь. – И не смей больше заговаривать на эту тему.

У Цай молчал. Он смотрел куда-то в сторону. На лице его было написано такое страдание, что на миг Мэй Линь стало его жалко, все же он был ее братом.

Но она сдержала себя. Она знала мужчин: одно неосторожное слово – и придется потом расплачиваться долгие годы. Мэй Линь, несмотря на свою молодость, хорошо изучила мужской характер. Всякий мужчина в глубине души почитает себя неотразимым, и даже если ему говорят отчетливое «нет», он все равно считает, что это замаскированное «да».

– Ну, что ты стоишь? – жестокосердно спросила У Цая Мэй Линь.

– Отец просил найти тебя, – молодой даос по-прежнему смотрел в сторону. – Через час начинается совет.

– Через час? – подскочила Мэй Линь. – Но почему так рано?

У Цай пожал плечами.

Мэй Линь топнула ножкой и побежала прямо к дому. Она неслась, как вихрь, земля горела под ее ногами.

Спустя пять минут дверь дома открылась нараспашку, и рассерженная Мэй Линь вбежала в комнату к отцу.

– Отец, почему? – закричала она.

И тут же умолкла, словно ее ударили. Рядом с отцом стоял Алекс. Вид у обоих был расстроенный. Они бросили на Мэй Линь мимолетный взгляд, словно на влетевшую муху, и продолжили разговор.

– Ты должен понять и не обижаться, – говорил старый даос.

– Я понимаю, – кивал Алекс, отводя глаза.

– Если бы речь шла только обо мне и моей семье – тогда другое дело. Но риск слишком велик, на карте – жизнь многих людей, они и без того отдают борьбе все свои силы. Это было бы нечестно – сделать их заложниками ситуации. Пусть они решат сами…

– Я понимаю, – кивал Алекс.

Мэй Линь тихонько, на цыпочках вышла из комнаты. На сердце у нее лежал камень, на глазах закипали горькие слезы.

Через десять минут все они вчетвером – старый даос, Мэй Линь, У Цай и Алекс – уже спускались по тропинке к деревне. Путь был недолгим, шли они в полном молчании. Собственно, и говорить было не о чем. По обе стороны от дорожки росли клены, их ветви опускались низко и своими блестящими листьями все время слегка задевали рослого Алекса, как будто гладили его.

«Словно прощаются навеки, – подумала Мэй Линь, и сердце у нее защемило. – Неужели и я больше его не увижу?»

Когда они спустились в деревню, на улицах никого не было.

– Ушли в горы, чтобы не мешать совету, – пояснил старый даос.

Они подошли к дому старосты, самому большому в деревне.

– Нас уже ждут, – сказал наставник Чжан…

* * *

У Цай открыл тяжелую дубовую дверь дома, и они вошли внутрь, прошли через кухню и оказались в просторной темной комнате. Она была совершенно пуста – так, во всяком случае, показалось Алексу поначалу. И только спустя полминуты, когда глаза привыкли к сумраку, Алекс заметил небольшую фигурку, сидевшую на лавке возле стены. Это был почтенный Рахимбда. Он кивком поприветствовал вошедших.

– Я вижу, все собрались, – сказал старый даос. – Позвольте же начать заседание совета.

Алекс изумился, услышав это. Брови его поднялись – видно, он был уверен, что в комнате нет никого, кроме них и Рахимбды. Однако при последних словах стоявшие по периметру большие свечи сами собой вспыхнули, и комната наполнилась людьми. Всего членов совета, если не считать учителя Чжана, оказалось семь человек – старый даос был восьмым.

Мэй Линь украдкой глянула на Алекса. Он, видно, так и не понял, сидели ли все семеро уже в комнате, когда они туда вошли, или потом материализовались буквально из воздуха.

Синклит даосов выглядел весьма внушительно даже для тех, кто, как Мэй Линь, хорошо знал каждого из них лично. Началось высокое собрание с небольшой перепалки.

– Позволь заметить, дружище, вы заставили себя ждать, – проворчал сидящий слева толстяк с бритой головой, на которой красовались два одиноких пучка, словно это был не здоровенный мужчина, а девочка-подросток. Звали его Хань Чжунли, одет он был в монашеское платье, и, кажется, не по размеру, потому что оно расходилось на могучем блестящем от пота животе. В руках толстяк держал веер, которым время от времени обмахивался, хотя в доме и без того было нежарко.

– Это потому, что старина Чжан забросил своего ослика и передвигается исключительно на мотороллере, – ехидно вставила юная девушка в цветастом халате с широким поясом, украшенным бляхами черного дерева. Впрочем, за девушку ее мог принять только человек неискушенный. На самом деле это был молодой мастер Лань Цайхэ, любитель музыки, театра и всякого рода развлечений.

– А ты, Юньфан, куда-то спешишь? – осведомился у толстяка тридцатилетний красавец с длинными черными волосами, убранными сзади в пучок, длинной бородкой и обрамляющими рот усами. Звали его Люй Чистый Ян. Он всегда звал Хань Чжунли его домашним именем, Юньфан. Одет мастер Люй был наряднее прочих, можно даже сказать, щеголевато, что выглядело довольно странно в этой глухой деревне. Рядом с ним стоял длинный прямой меч-цзянь в ножнах, с которым он не расставался, говорят, даже во сне.

– Последний раз я спешил пятьдесят лет назад, удирая от одной трехвостой чертовки, – под общий снисходительный смешок отвечал Хань Чжунли.

– Ты уверен, что удирал от нее, а не гнался за ней? – вяло улыбнулся еще один член совета, Цао Гоцзю. Этот на фоне прочих выглядел довольно диковинно: больше всего он был похож на современного европейского чиновника – в строгом сером костюме, с галстуком и белым воротничком, подпирающим внушительный подбородок. Общее впечатление подкреплялось сырым, бледным, невыразительным лицом, словно слепленным из одного большого куска доуфу.

Сидевший рядом с ним молодой мужчина не участвовал в общем разговоре, он рассеянно глядел куда-то в сторону и крутил в пальцах длинную тонкую флейту. Вытянуть из Хань Сянцзы хоть слово всегда было делом нелегким, вот и сейчас вид у него был как бы не от мира сего.

Сидевшая на скамье справа молодая женщина лет двадцати пяти с очень красивым, добрым и одновременно печальным лицом внимательно разглядывала Алекса. Мэй Линь невольно почувствовала укол ревности. Хэ Сяньгу была так красива, что в былые времена могла бы стать наложницей или даже женой императора, но вместо этого предпочла нелегкий путь даосского мастера.

Размещавшийся в самом центре скамьи средних лет мужчина довольно пугающего вида, наставник Ли Тегуай, сердито стукнул в пол