Огненная царица - Мэй Линь

– Что значит «организовали»? Сами, что ли, сели за руль грузовика?

– Нет, конечно, своей шкурой лисы не стали бы рисковать, да им это и не нужно. Лисы используют людей как орудие, они могут управлять человеческим сознанием. И поскольку сознание – часть души, чем более развращена душа, тем легче человек становится орудием лис, вот и все.

На миг мне стало страшно.

– Но ведь таких людей… таких, которые могут стать лисьим орудием, довольно много.

– Это точно, – сказал Дигун. – Гораздо больше, чем нам бы хотелось.

– Но тогда получается… тогда любой человек может оказаться под ударом!

– Ты даже не представляешь, как далеко зашло дело, – кивнул наставник Чжан. – Лисы внедрились повсюду, начиная от разных видов искусства и заканчивая системами управления государством. В некоторых странах просто управляют лисьи наместники.

– Но эти наместники – они сами знают, кто они такие?

– Обычно нет. Лисы очень скрытны и предпочитают держать свои орудия в неведении. Только в крайнем случае, когда им нужно прямое и быстрое управление, лисы открываются перед своим орудием, и то лишь слегка.

– А можно понять, кто является орудием лис?

– Это не так сложно, – в разговор опять вступил Дигун. – Во-первых, как говорится у вас в Библии, «по делам их узнаете их». Орудие лис обычно исключено из привычной нравственной системы координат, такой человек способен не моргнув глазом совершить любое, даже самое страшное, преступление. Это как раз и значит, что он одержим лисами. Может быть, даже его собственная душа уже разъята и пожрана, и он является чистым исполнителем воли лис. Такое государство называется обычно хули-го, лисье царство, а жители его – хули-гоны. В таком государстве господствует ложь и насилие, это любимые методы лис.

– Еще лисьего наместника видно по поведению, – ввязался Дигун. – Обычно такой наместник совершает поступки, противоречащие привычной морали его страны. В список таких поступков входит пьянство, разврат, откровенное вранье, воровство, коррупция, сведение счетов с противниками, уничтожение собственного народа. Он может совершать их публично, может скрытно, но они все равно становятся известны людям.

– Погодите, – растерялся я. – Но ведь эти ваши признаки… Они же… Они подходят каждому второму политику…

– О чем и речь, – кивнул Дигун. – И, заметь себе, все это – тоже часть общего лисьего плана растления людей. Многие ведь восхищаются человеком только потому, что он занимает высокий пост (у лис это называется «соблазн власти»). И если простой народ видит, например, что высокопоставленный государственный чиновник позволяет себе воровать, лгать и прелюбодействовать, ему кажется, что это и есть неотъемлемая часть успеха.

– Да, успеха, – подхватил старый даос. – Именно успех – любимое лисье словечко. Но под успехом всегда подразумевается что-то конкретное: высокий пост, счет в банке, престижная модель автомобиля. Ученый, художник, писатель, учитель, врач – никто из них, с точки зрения лис, не может считаться успешным в своей деятельности, разве только он станет за свою работу получать миллионы долларов. Потому что успехом считается не научное открытие или гениальная музыка, а что-то предметное. А кто не добился успеха, ездит на старой машине или вовсе на велосипеде, тот неудачник, лузер.

– Например, я, – подмигнул Дигун.

– Например, Дигун, – согласился Чжан. – Он вообще лузер в квадрате, потому что старый. А старым, согласно их идеологии, имеет право быть только очень обеспеченный человек. Если ты старый, но небогатый, то тебя можно и вовсе в расчет не принимать.

– Что-то знакомое, – сказал я.

– Еще бы не знакомое, – отвечал Дигун. – Вся эта философия лузерства и успеха продвигается в очень многих странах. Но ведь все не могут быть президентами и миллиардерами. И каковы последствия всего этого? Правильно, люди сходят с верной дороги, следуют соблазну, и души их легко становятся добычей лис. Одним словом, если лисы добьются своего, это значит, что мы присутствуем при конце времен.

Я молчал, тщетно пытаясь переварить то, что услышал. Вовсю сияло солнце, пели птицы на деревьях, звенели велосипедные звонки, а передо мной сиял черным светом грозный облик всемогущего оборотня.

Тут я вспомнил еще кое-что. Кое-что важное.

– А блюстители? – сказал я. – Откуда они взялись и зачем они здесь?

– О, блюстители – это очень древний культ служения духам. Когда мы вышли в поход против лис, завязалась такая драка, что в ней очень скоро погибло бы все живое на Земле. И тут появились блюстители. Во избежание полного уничтожения всего на свете они предложили нам перемирие. На определенных условиях, конечно.

– Что за условия?

– Долго рассказывать. Одно из главных положений – не действовать грубой силой. То есть лисы, например, не имеют права просто захватывать и принуждать людей помимо их воли. То же самое и мы. Почему начался такой шум вокруг тебя? Потому что лисы поставили на тебе свою печать. Правда, ты сам виноват – стал есть в их ресторане.

– Но я же не знал…

– Тем хуже для тебя. Обманывать не запрещается. К тому же ведь слуга тебя предупреждал? Предупреждал. Вот так ты и стал меченным лисами. Но, впрочем, ради тебя они, похоже, и закон готовы нарушить. Скажу тебе, что если бы не Дигун, пришлось бы, несмотря на все ухищрения, отправить тебя к лисам.

– Или снова вступить в войну с ними, – сказал У Цай.

– В войну с ними сейчас мы вступать не можем, – отвечал Чжан. – Многие столетия мы соблюдали перемирие. За это время воинство даосов стало гораздо меньше. Кроме того, у нас начались разногласия, мы разошлись по ряду вопросов. Сейчас существуют разные школы, каждая из которых полагает себя идущей по единственно верному пути. Если начнется война, слишком много времени придется потратить на то, чтобы объединить силы. Лисы нам этого шанса просто не дадут. Вот почему я сказал лисам, что готов тебя отдать…

– А на самом деле?

– На самом деле я очень хорошо знаю характер своей дочери. Я понимал, что она захочет тебя спасти. Конечно, лисы были бы взбешены, но формально предъявить нам было бы нечего, ведь Мэй Линь действовала бы на свой страх и риск. Но…

– Что но?

– Но я не учел одного: этой самой лисы, которая решила украсть тебя еще раньше. На наше счастье, почему-то она не потащила тебя к Хоху, а привела сюда. Может, когда она принимала вид Мэй Линь, воля Мэй Линь была так сильна, что лиса подчинилась ей?

– Не думаю, – сказал я. – Мне кажется, у этой лисы был какой-то свой интерес.

– В любом случае, все закончилось хорошо: поскольку украла тебя лиса, а не Мэй Линь, предъявить