Когти Тьмы - Семён Нестеров
Серпентес пристально посмотрел на него, его взгляд был подобен буравчику.
— И после этого конфликта он ни с кем из магистров не виделся? Никто не пытался с ним связаться?
Мильтен почувствовал, как земля уходит из-под ног. Лгать такому опытному магу было самоубийственно, а правда могла обернуться непредсказуемыми последствиями. Но страх перед принудительным разоблачением пересилил. Ведь Серпентес мог что-то знать из других источников, например, сам Корристо мог упоминать о чём-то в письмах. Это могла быть очередная проверка, Мильтен словно ступал по лезвию бритвы.
— Я не хотел поднимать эту тему, пока это не относилось к делу… Магистр Корристо, послал меня к Ксардасу с некой книгой. В качестве посыльного. И я успешно донёс её. Ксардас отозвал своих прислужников, которые до этого убивали всех посыльных. Видимо, он не хотел убивать мага огня, которым я тогда уже стал. Корристо не предупредил меня, но книга в итоге оказалась ловушкой. Когда я понял, что происходит что-то не ладное, то испугался и сбежал, активировал руну телепортации. В замке другие маги уже ждали меня в боевой готовности. Похоже, я был единственным, кто не знал о готовящемся покушении на Ксардаса. Они ждали, что он мог убить меня и явиться к ним.
Мильтен опустил голову, ожидая гнева магистра. Но Серпентес лишь тяжело вздохнул.
— Почему ты умолчал об этом раньше?
— Я… сомневался в честности поступка магистра Корристо. Не хотел порочить его имя после смерти рассказами о сомнительных делах.
Серпентес кивнул, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на удовлетворение.
— Благодарю за искренность, брат Мильтен. Это останется в тайне, только другие магистры узнают о том, что ты мне рассказал. И твой рассказ сильно проясняет картину. Он поможет нам принять верное решение. Ты поступил мудро, рассказав об этом. Но у меня есть ещё один вопрос.
Магистр Серпентес открыл ящик своего стола и извлёк оттуда массивную книгу в тёмном кожаном переплёте, на обложке которой красовалось несколько рун, напоминающих орочью письменность, которая, как считалось, была ими заимствована у какой-то древней цивилизации людей. С тяжёлым гулом книга легла на стол. После чего, подвинув её к Мильтену, Серпентес, наконец, спросил:
— Это не та книга?
Мильтен взял протянутый манускрипт, который оказался, действительно тяжёлым. Было видно, что часть его листов совсем древние и пожелтевшие, в то время как последние гораздо новее. Он попробовал приоткрыть обложку, но она будто приклеилась, ни один лист не удавалось разлепить, как он ни старался. Внимательно осмотрев со всех сторон, Мильтен вынес заключение:
— Почти наверняка это не она. Я не помню, чтобы на неё были какие-то письмена, и та книга была существенно легче. Я довольно долго её нёс, и в этом могу быть уверен. Что касается содержания, то тогда магистр Корристо запретил мне её открывать. Впрочем, эту книгу я и вовсе не могу открыть. Похоже на какую-то защиту, с какой я никогда не встречался — рука как будто бессильно соскальзывает, даже не касаясь застёжки. Магистр Корристо даже не упоминал о таких зачарованиях во время своих лекций.
Ответ Мильтена как будто бы обрадовал Серпентеса, и, ещё раз поблагодарив, он отпустил молодого мага и вновь спрятал книгу в стол.
В тот же день случилось невероятное. Везунчик, чья харизма казалась едва ли не каким-то магическим даром, сумел уговорить самого Пирокара отправиться к древнему каменному кругу Инноса для окончательного восстановления артефакта, оправу которого уже перековали. Вместе с ними должны были пойти Ксардас и магистр воды Ватрас — его не было в долине рудников, последние годы он был руководителем местного храма Аданоса в городе. Оставалось уговорить как раз его, но дело это оказалось на удивление не простым. Вершитель пропал где-то дней на десять. Мильтен уже даже начал волноваться, не случилось ли беды. Впрочем, в конце концов, он появился, телепортировавшись к самому монастырю. Лёгкость, с которой он переносил последствия пространственного переноса, поражала. Мильтену оставалось лишь молча завидовать. Впрочем, если вспомнить какие магические потоки он пережил, нося рудные доспехи, заряжая Уризель, и, конечно, в битве со Спящим при открытии портала в другой план бытия и взрыве магического барьера, то удивляться не приходилось. Не тратя времени на разговоры, Пирокар и Везунчик тут же выдвинулись в путь. Ксардас и Ватрас должны были сами добраться до места ритуала.
Экспедиция вернулась через несколько часов. Мильтен, продолжавший дежурить у входа большую часть дня, будто бы его мучала совесть за постигшую Педро участь, первым встретил их. Сначала пространство словно разорвалось, и среди голубого сияния перед воротами монастыря появился магистр Пирокар. Обычно невозмутимый и строгий, в этот раз он был совсем иным — на лице сияла непривычно мягкая, светлая улыбка.
— Брат Мильтен, — произнёс он, и в его голосе звучала редкая теплота. — Артефакт восстановлен. Око Инноса вновь обрело силу и… признало своего избранника. — Он кивнул в сторону Везунчика, который как раз в тот момент также появился в свете портала и тут же с невозмутимым выражением лица начал осматривать снаряжение, будто бы что-то могло пропасть при телепортации. — Теперь у нас есть надежда. Настоящая надежда победить силы тьмы и вернуть долину рудников и другие потерянные территории в лоно королевства!
Мильтен смотрел на сияющее лицо магистра и на спокойную фигуру Везунчика. Камень, лежавший на его душе все эти дни, наконец, сдвинулся. Ксардас не обманул, сдержал обещание, и безумный план с разрушением глаза Инноса сработал. Пусть ненамного, но впервые за долгое время он почувствовал, что хаос, возможно, не вечен. Что даже в этом мире, полном предательств и теней, может существовать нечто, способное дать отпор тьме. И это «нечто» стояло прямо перед ним, пахнущее пылью дорог
