Когти Тьмы - Семён Нестеров
Глава 27. Обломленный коготь
Кто руки протянул свои к чужому,
Надеясь власть и силу получить —
Тому готовому к уделу роковому
Необходимо постоянно быть.
Недели, проведенные в тени руин Яркендара, слились для Ворона в череду кровавых ночей и пьянящих, всё более мощных приливов силы. Ритуалы следовали один за другим. Жертвами становились то заблудившиеся пираты, то слишком любопытные разведчики из лагеря, то специально подкупленные наемники, приведенные Эстебаном под предлогом «выгодных работ». Стены подземного святилища, казалось, впитывали стоны и начинали слабо пульсировать багровым светом, когда Ворон заканчивал свои чёрные литургии. Каждая душа, вырванная «обсидиановым» клинком с добровольного согласия, конечно, полученного после избиений до полусмерти и даже пыток, и принесенная в качестве дара Белиару, делала Ворона сильнее, быстрее, чувствительнее к магии. А голос Кхардимона в его сознании — всё более ясным и властным. Порой казалось, что его дух уже не нуждается в смертной оболочке и может сам разгуливать среди руин, словно призрак. Иногда Ворон даже видел его среди теней… Впрочем, порой он видел и других призраков прошлого, но «жить», если так можно назвать их прозябание, им оставалось после таких встреч недолго. Большинство из них Кхардимон поглотил, словно хищная рыба, которая видит добычу даже в особях своего вида, если они слабее. Кажется, это тоже делало его сильнее, хоть и не так, как ритуалы — после этого он был довольным, словно сытый тигр.
Храм, в тайном подземном зале которого проводили жертвоприношения, как выяснил Ворон, после того, как научился хотя бы немного читать руны древних, был вообще-то гробницей самого Кхардимона — тем местом, в котором должен был обитать его дух после смерти, разговаривая лишь со «стражами мёртвых» — группой жрецов, специализирующихся на общении с предками. Почему-то сам его наставник не счёл нужным упомянуть эту мелочь. Быть может, боялся, что Ворон может узнать что-то лишнее? В любом случае, в одну из ночей, когда после очередной жертвы воздух стал густым, как кровавый кисель, а от самих камней храма исходил низкий, почти неслышный гул, Кхардимон произнёс долгожданное:
— Довольно. Сила моего духа достигла достаточной плотности, будто я жив, — в подтверждение этих слов воздух сгустился, и рядом с Райвеном появился человек в иссиня-чёрном балахоне. Он был худ, а его лицо за капюшоном почти невидимо. При попытке всмотреться в его черты, они будто бы расплывались дымкой. Но одежда была смутно знакома, и, Ворон без труда опознал в ней одеяние высших магов воды. Почти такое же, только гораздо более светлое, носил магистр Сатурас, которого Ворону доводилось видеть в колонии, еще до того, как маги воды основали отдельное поселение. Но, было в нём и что-то ещё, некая большая роскошь, чем у ныне живущих магов. Рунические знаки украшали рукава и ворот мантии, от них исходило угрожающее свечение. Ворон, уже перенявший от своего наставника основы древнего языка, смог понять, что это защитная вязь. Невзрачное на вид облачение, скорее всего, когда-то могло выдержать выстрел вплотную из пушки и, ядро, скорее всего бы просто превратилось в блин, не сумев пробить магический барьер, защищавший высшего жреца. Как же тогда его вообще смогли убить? Какой силой обладали нападавшие? Наверное, как раз такой, какую сейчас получил и Райвен. Впрочем, магическая защита Кхардимона в его нынешнем облике была лишь бутафорией, ибо сам древний маг был призраком, как и его одеяние, хоть и бывшее на вид почти осязаемым.
— Теперь мы можем ступить туда, куда не ступала нога смертного со времён падения империи, — продолжил Кхардимон, насладившись произведённым эффектом от появления, — В храм Аданоса, где ждёт Коготь Тьмы.
Ворон, когда-то вынашивавший планы о том, как избавиться от незваного наставника, с сожалением понял, что сейчас всё ещё не подходящий момент. Мало того, что мёртвый жрец находится на пике своего могущества, так ещё и главная его роль проводника к Когтю не завершена. Поэтому он почтительно склонил голову:
— Я готов, учитель.
Кхрадимон вновь растворился — видимо призрачный облик требовал излишне много магических сил — и в голове Ворона зазвучал его голос, как прежде. Они двинулись к другому храмовому комплексу, когда-то бывшему центральным святилищем Аданоса. Дорога была знакомой.
Добравшись до храма, Ворон в очередной раз осмотрелся — что-то вокруг казалось подозрительным, будто с его прошлого посещения кто-то ещё побывал здесь. Но понять, что именно изменилось, было невозможно. Стены здесь были гладкими, без фресок, лишь испещрены трещинами, которые, впрочем, носили косметический характер. Выточенные из камня огромные блоки, составлявшие массивную многотонную конструкцию, могли быть уничтожены временем едва ли быстрее, чем окружающие долину горы. Наконец, они дошли до центральных врат — того места, попасть в которое Ворон мечтал с самого прибытия в долину. Эта цель всегда была так близка — столько раз он был совсем близко, смотрел на узоры, видимые под слоем пыли на воротах, даже ощупывал вырезанные на них руны, магия которых не только не угасла, но была свежа, будто врата зачаровали лишь вчера. Кхардимон тогда скупо прокомментировал это — «этот узник сам куёт свои цепи и потому никогда не сможет их разорвать».
Воздух перед Вратами вибрировал от сконцентрированной мощи, древней и непоколебимой. Заметить это мог, пожалуй, даже человек без магического дара. Ворон же, наполненный дарованной Белиаром силой, чувствовал вибрацию всем нутром. Ведомый указаниями духа, он встал на колени, разрезал руку, жертвуя немного крови. Предстояло активировать личную печать Кхардимона — бывшего как раз одним из тех, кто запечатывал эту превратившуюся в гробницу святыню. Райвен наполнил руны врат силой Белиара и произнёс: «Кхардимон фатагн шатар фатагн Белиар». Серебряные руны на створках вспыхнули ослепительно-фиолетовым светом, болезненным для глаз, и тут же погасли, вновь став блёклыми. Желтоватый гранит ворот с глухим и недовольным стоном, будто ругая потревожившего его сон человека, расступился, расколовшись на две открывающиеся половины. За ним открылась
