Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская
– Никем! Я отплатила им по-другому, – Рада насупилась и потрясла своими бусами, – я сделала талисман. Кто ж станет целым человеком за пять зайцев платить? Глупый ты.
Луций растер лицо руками. За последние четверть часа он узнал слишком много нового. Его виски словно вжали в череп, голова начинала гудеть, а по спине ползло колючее раздражение. Он жестом велел Раде замолчать и повернулся к Тумуру.
– Ей от силы шестнадцать. Я сомневаюсь, что она успела украсть твоих сестер до того, как стать рабыней в Эдесе. Она принадлежит мне. И мясо, которое она несла, нам тоже пригодится. Никакой кровной мести в этом походе. Еще раз дернешься – дальше пойдешь в Тюрьме Духа, ясно тебе?
На Луция внезапно навалилась усталость. День приготовлений и ночь в дороге. Нелепая схватка в лесу, иверийская магия и сокрушительная надежда… Заклинания Тюрьмы Духа Луций, разумеется, не знал, но упомянуть его стоило хотя бы для того, чтобы йорд заткнулся и дал, наконец, переварить эти долгие, богатые на события сутки.
– Умница, – сказал Терций, похлопав Тумура по щеке, – а теперь бери мешок с дезертирским добром и тащи в лагерь. В воспитательных целях.
– Я сам, – Луций не смотрел на гладиатора и не хотел больше слышать пререканий, – заберите Раду и ступайте в лагерь. Я пойду следом. Захвачу мешок.
Он взялся за узел, связанный из двух легионерских плащей, в которые Терций успел сложить приглянувшиеся пожитки дезертиров.
– Как пожелаешь. Я прослежу за олухом, чтоб не бесился, а ты догоняй, как остынешь.
Оставшись наедине с мешком, Луций развязал тугой узел и бегло осмотрел вещи легионеров. Провел пальцами по оплавленному навершию одного из гладиусов, застывшим буграм краски, вспенившейся от высокой температуры. Шрамы на груди отозвались теплой пульсацией. Орхо был жив.
* * *
Когда Луций добрался до стоянки, Терций уже освежевал третьего зайца. Первые две тушки жарились на углях, источая уютный запах. Луций с грохотом поставил узел со снаряжением у дерева. Уснувшие было лошади проснулись и занервничали. Из кустов послышалось недовольное всхрапывание – судя по всему, там обосновался Никий. Луций привалился к стволу, тяжело дыша. Мешок с барахлом весил таланта три, не меньше, и тащить его пришлось волоком.
– Ты же не заберешь это все, щиты тебе зачем? – выдохнул он, покосившись на Терция.
Тот осклабился, кутаясь в толстый шерстяной плащ, и подсел ближе к огню.
– В ямах все пригодится, – он аккуратно разложил заячью шкурку рядом с собой, – я вообще хозяйственный. Не унесем сейчас, так закопаем и потом вернемся. Да, йорд?
Тумур молча кивнул. Он волком смотрел на Раду, которая маячила у Луция за спиной.
Луций сел на землю и устало обвел взглядом лагерь. С сомнением покосившись на Терция, он наконец махнул рукой и умылся водой из бурдюка. Холод мгновенно куснул мокрые щеки, и все тело пробрала дрожь. Но Луций с удовольствием растер уже свое настоящее лицо и пропустил волосы сквозь пальцы. После Печати Лиц сводило скулы и усталость казалась тяжелее. Гладиатор все равно уже услышал его имя. Скрываться было бессмысленно.
– Каков! – цокнул языком Терций. – Смазливый, как сирена.
– Заткнись, – огрызнулся Луций и повернулся к Раде, – а ты рассказывай. По порядку. Начни с того, что ты сделала с теми бедолагами и как?
Рада опустилась перед ним на землю, скрестив ноги.
– Мне показалось, что мы в беде, и я попросила местных энки помочь. Я пропустила их через свою тень, и они разорвали солдат. Мы так умеем. Тени иверийцев как паутина – тонкие, но прочные. Мы ловим в них духов, – она подобралась, – это неважно. Ты должен вернуться. Твоя тень истончается. Споткнулся – уходи. Такое правило. Я в этом понимаю, – приосанившись, сказала она и со значением побренчала бусами, – слушай меня.
– Нет уж, милая. Если хочешь, чтобы я тебя слушал, – Луций наклонился к ней, – изволь объяснить мне все с самого начала. Что там с моей тенью?
– Она тонкая. Сумеречная, – Рада заерзала, – ты все равно не поймешь, ты глупый. Тонкая тень – это плохо: порвется.
– И что тогда? – Луция передернуло. Перед глазами возникла картина кипящих теней и изломанных тел. – Со мной будет как с теми?..
– Нет.
– Тогда что? Я умру?
– Нет. – С каждым словом Рада мрачнела. Она говорила неохотно. – За тобой… за твоей спиной Рух, и он хочет заменить твою тень. Он уже подточил ее и ждет, когда она надорвется.
– И… – Луций жестом поторопил ее, – что произойдет?
– Ты станешь проводником, – вклинился Тумур. Он сидел у ног Терция, который в любой момент готов был схватить его за шкирку, как озлобленного пса, стоило тому дернуться. Но Тумур не дергался. Только сверлил Раду взглядом. – Что? Я тоже знаю северные легенды. Ты впустишь его, и он будет жить через тебя. Смотреть твоими глазами и ощущать мир твоей кожей. Рухов это веселит. Поздравляю, патриций. Если эта сука не врет, а о таких вещах их племя врать не станет, то я буду тебе служить как хану.
Рада вскочила и вмиг оказалась возле Тумура. Тот отпрянул, вжимаясь в колени Терция.
– Закрой рот, пустое семя, – она топнула ногой, – это худшая судьба!
– Эй! – Луций потянул Раду за пояс, и она неохотно уселась на землю возле него. – Рух, значит. Ты поэтому слушаешься… Аэда? Кто он такой?
Луций вспоминал все, что говорила Рада об Орхо, – о том, что служит Аэду с рождения, о том, что тот не может умереть. Слова, которые он считал лепетом душевнобольной, наполнялись смыслом и обретали объем. Макабрический, непонятный, но все же объем.
– Аэд несет волю Белого Пламени, – Рада снова полоснула Тумура злым взглядом и неохотно перевела глаза на Луция, – он велел мне защищать тебя. Духи, они… они игривы, как дети, и капризны, как старики. Счастье их поросло быльем, горе обглодало время. Им скучно, и их проводники не знают покоя. Мир дрожит, когда они приходят в него развлечься.
– Вы просто трусы, – зло хмыкнул Тумур, – она лжет тебе, господин. Я помню легенду о Белом Пламени. Оно сжигает деревню в мгновение ока, – он с интересом посмотрел на Луция, – не знал, что у Тала появился Аэд. На месте этих бедняг с Рубежа я бы тоже бежал, не оглядываясь.
– Аэд – это кто
