Когти Тьмы - Семён Нестеров

стараниями были спасены от Гомеза и переданы Юбериону. Ангар сначала молчал, молча буравя служителя Инноса взглядом, будто бы надеясь, что тот смутится и уйдёт. Когда же это не сработало, то он, сглотнув, подступивший к горлу ком, произнёс: «Я плохо Но кое-что я всё же помню, хотя предпочёл бы и забыть. Они очень страдали, а вокруг была даже не смерть, а что-то гораздо хуже. Мерзость, скверна… Я пытался забрать их с собой, увести из лагеря, хотя бы Чани… Пытался тащить на себе, но она сопротивлялась, билась в истерике. Когда девушки начали рвать волосы и выдавливать себе глаза, я оборвал из мучения. Прости, я не смог защитить их и после этого сам бежал без оглядки, не разбирая дороги. Только спустя несколько дней, и лишь через несколько недель голодных скитаний по долине рудников я наткнулся на какой-то склеп с большими валунами вокруг, в котором головная боль была не так сильна. В основном был без сознания, а когда приходил в себя, то ел в основном мясных жуков. Выбрался к людям, только когда восстановился достаточно, чтобы ходить и держать меч. Теперь я уже привык к этой вечной мигрени и могу быть полезен. Поверь, я как никто другой хочу отомстить Белиару и его отродьям». После этого откровения Мильтен предпочитал держаться от него подальше и опасался, что Ангар может в какой-то момент обезуметь, не совладав с зовом тёмного бога в своей голове. Но Везунчик почему-то доверял ему. Впрочем, он вообще был то ли очень доверчивым, то ли очень самоуверенным, потому как в отряд попали несколько человек, которых не знал не только Мильтен, но и сам избранник Инноса. "Они сами попросились. Лишние бойцы не помешают," — лишь развёл он руками на вопрос Мильтена.

Самым странным из таких внезапных попутчиков был, как ни удивительно, паладин. Некто Гирион, бывший вахтовым офицером на Эсмиральде в момент, когда собравшиеся участники экспедиции пришли на корабль с разрешением от лорда Хагена. Казалось бы, все бумаги в порядке, да и сам лорд Хаген соизволил выйти в порт, чтобы проводить корабль в путь, но Гириону этого было мало. Преградив путь облаченному на тот момент уже в генеральскую броню Вершителю, этот паладин заявил, что не отдаст в руки незнакомца собственность короля, даже если ему удалось задурить голову всем вокруг. Вместо этого он достал меч и сказал, что для истинного избранника Инноса не составит труда доказать своё умение. Ухмыльнувшись, Везунчик, на удивление, даже не стал спорить. Схватка была недолгой, но зрелищной. Гирион, и в правду был хорош — меч словно служил продолжением его руки. Это банальное сравнение Мильтен слышал часто, но только в этот раз смог понять, что это по-настоящему значит. До этого ему доводилось видеть рубку, резню, тренировки стражников, но никогда настоящую дуэль двух мастеров фехтования, не сдерживающихся и примерно равных в искусстве. Удары сыпались не переставая, отбитый клинок никогда не останавливался, не застревал, а скользил дальше, делая новый выпад, словно так и было задумано. Никаких жёстких блоков и ударов с размаха — лишь парирование, чёткие выверенные уколы и элегантные взмахи — настоящий танец клинков. Гирион не давал оппоненту ни секунды передышки, ловко держа дистанцию и крутясь вокруг более бронированного противника, на полную используя преимущество в скорости. В какой-то момент казалось, что Вершителю так и суждено лишь обороняться. Чудом было уже то, что ни один удар не достиг даже его брони — звон клинков наполнил воздух, будто столкнулись в бою не двое фехтовальщиков, а целый взвод. Схватка закончилась также быстро, как и началась, и даже ещё более неожиданно. В какой-то миг Гирион, увлекшись атакой слегка раскрылся. Его нельзя было достать мечом, он надежно контролировал пространство вокруг, парируя любой контрудар мечом, но Везунчик и не стал использовать оружие. Вместо этого он ударил закованным в железо кулаком левой руки прямо в лицо оппонента, который не надел шлема. Встать нокаутированный Гирион смог лишь когда уже завершалась погрузка. Он подошёл к Вершителю, и уже не красуясь, а с явным пиететом подчинённого, хотя и с присущим ему упрямством заявил, что присоединяется к экспедиции. Для всех это было полной неожиданностью, но Везунчик, как оказалось, не таил обиды и даже похлопал рыцаря по плечу, сказав ему что-то одобрительное и, кажется, намекнув, что в следующем бою шлем нужно обязательно надеть.

Но если с незнакомым паладином в команде смириться было нетрудно — всё-таки случайных людей среди них не бывает, и нож в спину ждать не приходилось — то вот подозрительно молчаливый ветеран, бывший сержант ополчения какого-то из восточных островов, вызывал большее беспокойство. Были и другие сомнительные помощники — к таким Мильтен относил бывших каторжников, в мотивации которых он видел лишь стремление к наживе. Прохиндей Ларс явно имел какой-то свой интерес, и Мильтен бы заподозрил подвох, если бы этот прожжённый махинатор, ухитрявшийся как-то держать в узде ту часть Нового лагеря в Минентале, где крутились самые отбросы, не оказался вхож к магистру Ватрасу. Сначала это удивило служителя Инноса, но потом он случайно заметил на пальце Ларса такое же кольцо с аквамарином, какое по просьбе покойного Шрама передавал Риордану. Хотя маги воды не распространялись об этом, но стало очевидным наличие у них какой-то сети доверенных людей, имеющих такие кольца в качестве опознавательного знака. Мильтен смутно припоминал даже, что когда-то краем уха слышал о подобной «гильдии» — Корристо, кажется, говорил, что маги воды всегда используют наёмников и тайных осведомителей, а не постоянных служителей, и что организация Нового лагеря вполне в их стиле. Но если с Ларсом ситуация стала яснее, то меланхоличный наемник Вульф, и постоянно грезящий о сокровищах Биф не вызывали у мага никакого доверия.

Но самым большим шоком было встретить на причале генерала Ли. Более того, пришел он туда вместе с лордом Хагеном. Поначалу, Мильтен решил, что он прибыл, чтобы, наконец, заключить договор о судьбе своих людей, и что Вершитель, вероятно, договорился напоследок об этой встрече. Но всё оказалось немного сложнее. Когда двое генералов пожали друг другу руки, после чего Ли поднялся на борт Эсмеральды, Мильтен решил, что глава наёмников хочет просто попрощаться с Везунчиком, который уже был на палубе. Но вместо этого Ли, не имевший с собой даже никакого походного скарба, кроме небольшой дорожной сумки через плечо, просто встал у фальшборта, всматриваясь в море и ожидая отплытия. Мильтен тогда не выдержал и подошел к нему:

— Неужели и вы с