Неваляшка - Елена Волынцева

– Ладно, спрошу иначе. Какая ты нравишься себе больше? Та, что сейчас, или та, которая фантазировала про Москву пару минут назад?

Даша даже фыркнула от такого топорного развода. Сразу же захотелось назло сказать – а вот та, которая сейчас. Потому что она не фонтанирует бессмысленным оптимизмом, а видит жизнь такой, какая есть, и не делает это ее ни скучной, ни обычной, ни какой-то еще негодной. Она и есть настоящая Даша, хочет Никита того или нет, вот.

Но если откинуть желание не быть предсказуемой и управляемой, каким станет ответ?

Даша вздохнула, прикрыла глаза. Конечно, искрить мечтами ей нравилось. Она словно становилась чуть младше, чуть живее, и жизнь снова наполнялась даже не подростковыми, а детскими красками. Будто бы все, что захочешь, возможно, главное – хотеть посильнее.

– Ну, допустим, та, что фантазировала.

Никита просто улыбнулся и отхлебнул кофе, ничего не говоря. Даша, волнуясь, убрала за ухо прядь волос.

– Ты бы… помог, а не просто предлагал, – произнесла она неуверенно.

Почти уже видела, как Никита закатит глаза и снова задвинет речь про самостоятельность и волю, но он не стал, только посмотрел внимательно, по-птичьи склонив голову.

– Могу помочь. В чем? Деньги на билет?

Даша почувствовала, как полыхнули краской щеки. Это было разом и приятно, и совершенно ужасно. Она поспешно покачала головой.

– Нет, деньги есть.

– Тогда вместе с тобой взять билет?

Никита плавным, хищным движением спрыгнул со своего стула и двинулся вглубь комнаты. Затаив дыхание, Даша наблюдала, как он вытаскивает из горы вещей свой ноутбук, возвращается к подоконнику, открывает сайт РЖД.

– Есть завтра утром на 9:45, – сообщил Никита через какое-то время. – И он удобно утром прибывает. Берешь?

– Да, – вырвалось у Даши. Она рассмеялась тихо, чувствуя, как кружится от этого свободного безумия голова, подвинулась ближе.

Деньги у нее действительно были: не так давно пришла первая зарплата.

Да. Работа.

– Ты ведь работаешь без документов.

Никита не спрашивал, утверждал. В Н. редкостью было обратное, тем более в маленьких ютящихся у вокзала ларьках.

– Да, но все равно неудобно, что я не предупредила… – промямлила Даша, вспоминая серое грустное лицо начальницы.

– Может, для нее это тоже будет шансом изменить жизнь, – парировал Никита, и почему-то эти слова показались истиной в последней инстанции.

Завибрировал телефон, подтверждая, что оплата прошла. Даша облизала враз пересохшие губы, испуганно посмотрела на Никиту.

– Что я делаю со своей жизнью?

Никита одобрительно улыбнулся и пожал плечами.

– Раскрашиваешь ее другими цветами, кроме серого. Со счастливыми людьми чудеса не происходят, Даш. Если хочешь летать высоко, надо иногда чувствовать и страх, и страдание. Хочешь, чтобы я посадил тебя на поезд?

Наверное, еще сильнее она бы покраснела, только предложи он поехать вместе с ней.

– Хочу, – тихо проговорила Даша.

Никита кивнул.

– Тогда завтра без пятнадцати девять у вокзала.

Домой Даша шла уже в сумерках. Дождь давно кончился, и даже трава высохла и словно покрылась тонким, неощутимым слоем асфальтовой пыли. Даша шла вдоль дороги, спрятав руки в карманы толстовки, и идея, еще недавно вызывающая столько энтузиазма, казалась все более и более идиотской.

Она так и не знала, зачем и давно ли Никита приехал в Н., работал ли он и кем, откуда у него дом – все эти вопросы казались слишком личными и разом слишком земными, обыденными, серыми. Они обсуждали жизнь, смерть и судьбу, в конце концов, куда тут вписаться вопросам про ипотеку? Но при этом факт оставался фактом – у Никиты явно была возможность вот так взять и сорваться в другое место, и не просить там милостыню, а жить вполне себе преуспевающим туристом. У Даши этой возможности не было, и, честно говоря, она не была уверена, что ей хватит даже на неделю в Москве.

Что она будет там делать? В самом деле шататься по толпам и ловить за рукав случайных мужиков, надеясь, что они режиссеры? Нетрудно догадаться, за кого ее примут. К тому же Даша уже не могла сказать, почему в разговоре с Никитой упомянула именно кино. Не то чтобы она страстно желала стать актрисой. Ну разве что совсем в детстве, когда мама записала дочку в театральный кружок и все хвалили Каштанку в Дашином исполнении.

А еще мама, конечно, начнет плакать и будет тихо всхлипывать всю ночь. Даша ее, получается, просто берет и бросает, ставит перед фактом – все, завтра дочери уже здесь не будет, сорян. И вообще-то Даша обещала, что поможет в этом году с новой курткой для Славки, старая уже в двух местах заштопана, и это видно, еще смеяться будут. Именно эти отложенные деньги и ушли на билеты.

Даша резко вильнула в сторону, уворачиваясь от летящего в лицо прозрачного пакета. Ветер становился все сильней, швырялся пылью, от которой слезились глаза. Мелькнула мысль, что это Н. на нее злится, негодует, что она посмела даже просто задуматься о том, чтобы его покинуть. В школе они часто шутили: «Не пытайтесь покинуть Н.». Что там, у них даже кладбище в черте города.

Но Никита. Он же не простит ее никогда, если она возьмет и передумает.

Даша почувствовала, как начинают дрожать губы, и, разозлившись, сжала челюсти до боли. Нет. Не будет она бегать и выискивать его одобрение, как та Каштанка. Пусть принимает ее такой, какая есть, со своими ограничениями, долгом. Черт.

Она все-таки заплакала, нажимая на возврат билетов и открывая сообщения. Начальница, Анастасия, уже успела ей ответить: «Если у тебя запой, так не страшно, можешь послезавтра прийти. Зачем увольняться сразу?» Почему-то эта забота (если, конечно, это была она) окончательно выбила Дашу из колеи, и домой она вернулась вся в слезах.

Мама, к счастью, уже дремала перед включенным телевизором: сидела, приоткрыв рот и негромко похрапывая. Кажется, прокрадываясь в свою комнату, Даша умудрилась наступить на каждую скрипучую доску, да и дышала слишком громко, с прорывающимися всхлипываниями. Но повезло, мама не проснулась.

Свет включать не хотелось, а вот курить – очень, и, решив, что терять уже особо нечего, Даша села на подоконник и щелкнула колесиком зажигалки. Телефон лежал рядом отвратительно пугающим черным прямоугольником. Даша отвлеченно подумала, что раз Никита как-то узнал о том, что им нужна была помощь тогда, в лесу, то что помешает ему почувствовать неладное и сейчас? Позвонить или написать – и Даша же опять все переиграет. Как коза на веревочке. Ему, вообще-то, должно быть противно, если уж самое главное – воля.

Хотя, может, получится и хуже, если