Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I - Арон Родович
На секунду я поймал себя на мысли, что княжна, при всей своей клинике с перфекционизмом, вкус имеет. Чёртовски имеет. И если смотреть честно, без попыток выдать приличие за добродетель — всё это выглядело чересчур… возбуждающе. Я вообще не понимаю, как здесь мужчины работают и при этом сохраняют хоть каплю самообладания.
Одинаковость фигур тоже объяснима: у всех размер груди где-то между двойкой и тройкой, талия в пределах допуска, бёдра выпуклые. Мои глаза не могли остановиться на какой- то конкретной детали. Все они были прекрасны.
Форма облегает всё так, что становится понятно — это не просто рабочая одежда, это тщательно спроектированный визуальный порядок. Юбка — чуть выше колен, чёрная, лёгкая, пушистая по краю, а сверху — белый передничек, чистая классика. Тканевые чулки — те самые, чуть выше колена, плотно облегающие ноги и обхватывающие бедро аккуратным, ровным кольцом.
Юбка при этом настолько длинная… и одновременно настолько короткая, что когда одна из девушек наклонилась к ведру, чтобы достать тряпку, видно не было ничего. Ровным счётом ничего. Но желание подсмотреть стало только сильнее — чисто рефлекторно, по-мужски. Глаза сами искали угол, которого не было.
И от всего этого я почувствовал, как где-то снизу стало… тяжеловато. Эх, давно у меня не было женщины. А сейчас — вот они, шесть одинаковых фигур, а одна из них как раз наклоняется, вторая поправляет гетру, третья поднимает со стола разделочную доску, и картинка складывается такая, что взгляд просто не хочет уходить.
Мне стало немного сложно.
Так, нужно приходить в себя. Взять дело в руки, а не смотреть туда, куда смотреть сейчас вообще неуместно.
— Юля… можно вас на секундочку, — сказал я.
И сразу увидел: паника. Чистая, мгновенная. Глаза расширились, пальцы сжали передничек так сильно, что ткань даже чуть смялась. Нога дернулась назад, юбка приподнялась буквально на пару сантиметров — и, конечно же, моё внимание снова метнулось не туда. Да что ж со мной такое…
«Читай действия, а не смотри на подол, идиот. Девушкой ты так и не обзавёлся, так что гормоны сейчас скачут, как сумасшедшие. Но не время, — подумал я у себя в голове. — А эта, светленькая, еще и улыбается мне, да и ещё так томно… Я уже говорил, что профайлинг это зло? Я же считываю, что она хочет. Так я еще в принципе и не против… Только зачем я считываю её намерения, если мне нужно считывать Юлю? Так, Роман, возвращаемся к подозреваемой… Симпатичной, молодой, красивой… подозреваемой…»
Юля уже делала шаг в сторону — инстинктивно, чисто животным движением «бежать», — но на том входе уже стояли охранники. Путь перекрыт. Она резко поняла это, и в её взгляде вспыхнуло бессилие: загнанный в угол человек всегда читается одинаково.
Ситуацию выровнял Виталий Сергеевич — говорю себе, что его зовут Виталий, и всё равно в голове каждый раз всплывает то Валерий, то Виктор, то ещё какая-то хрень.
С памятью никогда проблем не было, но почему то именно сейчас она подводит. Единожды увиденную родинку на лице запомнить смог, а с именем сейчас возникли трудности. Или этот передничек белый так действует на меня?
— Пройдёмте. Нам нужно с вами поговорить, Юлия, — сказал он спокойным, ровным голосом.
И мы двинулись назад. Но не в кабинет, где я подписывал бумаги, — а в допросную. Да-да, в этом доме есть и такое помещение. Ничего удивительного, если подумать, но увидеть это своими глазами всё равно было… занятно.
Путь занял столько же, сколько и на кухню. За эти десять минут я наконец успокоил свои юношеские мозги и привёл гормоны в порядок. Хоть тело у меня и двадцатиоднолетнее, но башка-то — сорокалетняя. А если взять общий возраст, то сорок семь.
«Так, сосредоточься. После Юли надо будет поговорить с нянечкой. Что-то здесь не сходится. Чуйка ноет, что всё не так, как кажется».
Мы вошли в допросную.
И тут же я отметил первое — зеркало. То самое, двухстороннее. Банально? Да. Работает? Всегда. Что в моём мире, что в этом.
Я даже не стал делать вид, что не понял: за стеклом сидят и наблюдают.
Глава охраны произнёс:
— Давайте вы начнёте. Она при мне может замкнуться. Всё-таки я человек рода.
И вышел.
Конечно, он оставил меня не из вежливости. Он просто хотел посмотреть, как я веду допрос. И насколько я вообще чего-то стою.
Ну что ж.
По сути он сказал «вы начали — вы и закончите»… будем заканчивать.
Глава 9
— Ну что же, начнём допрос, — я сказал это вслух больше для себя, чем для неё и повернулся к Юле.— Присаживайтесь. Я правильно понимаю: вас зовут Юля?
— Да, господин… всё верно.
Она опустилась на стул осторожно, будто тот мог вот-вот сомкнуть зубы. Лёгкое дрожание пальцев, сжатые плечи, взгляд, который метался между мной и столом, — классическая растерянность. И страх. Не животный, а социальный; такой страх испытывают люди, которые уже мысленно ждут удара и пытаются стать меньше, чем есть. Нижняя губа подрагивает, колени слегка сжаты — тело уходит в защиту.
Я невольно скользнул взглядом по помещению — не для эффекта, а чтобы самому напомнить, где мы находимся.
Кабинет был стандартным для допросов: ничего лишнего, чистые стены, массивный стол, плотные светильники под потолком. Стулья — тяжёлые, металлические, с закреплёнными на ножках кольцами для фиксации цепей. Не для пыток — для порядка. Обычная страховка, чтобы особо буйных допрашиваемых можно было пристегнуть, если потребуется. Сейчас кольца просто поблёскивали полированной сталью под её ногами, никак себя не выдавая.
Я на них даже не смотрел — но Юля успела. Глаза у неё дёрнулись вниз и тут же обратно. Вот откуда этот резкий скачок паники в эмоциональном фоне.
Отлично. Значит, кабинет работает на меня.
Я сел перед ней и чуть подался вперёд, фиксируя её внимание:
— Можно узнать, почему вы меня сюда позвали? — тихо продолжила она.
Вот тут и начинается самое вкусное.
В допросах есть один приём, который любят и новички, и старики: выбить человека из привычной линии поведения. Не грубостью и не давлением — а нелогичным вопросом. Детектору лжи на такое плевать, машинка анализирует биохимию. А вот работа живого человека — это паттерны поведения, которые никто не контролирует полностью.
Когда человек врёт — он сначала
