Бес сознания 2 - Руслан Муха
— Так, про поддельную личность подробнее, — говорю я. — Нам такая нужна, и возможно, даже не одна. И про лутумов подробнее давай тоже.
— Ну-у-у, -тянет Вова, — если брать поддельные пэку, то выше оперов лучше не соваться, потому что проксима и суперисуы уже проверяются более тщательно вплоть до внесения в базу ДНК. Да и стоит это далеко не малых денег, где-то около полумиллиона эмдешек.
— Охренеть, — говорит Семен, а Саня округляет глаза.
— Вот именно, — говорит Вован, — очень дорого, да и к тому же никто никаких гарантий не дает, что завтра Умко не выявит подмену. Взломщики разные бывают, кто-то криворукий, а кто-то работает спустя рукава. Да и существуют другие базы, если ты в такую попался, это вообще бесполезно. Те же старые добрые отпечатки пальцев — по ним очень легко проверяется подмена. Есть способы куда надежнее, но геморроя больше. На-а-амного больше.
Вовчик делает паузу, достает сигарету, подкуривает, Санек морщится и возмущенно машет перед носом рукой, отгоняя дым, но ничего не говорит.
— Значит так, — продолжает Вован. — Нужно найти края в органах, причем желательно занести денег куда повыше, чтобы тебя удалили, как покойника. Ну или инсценировать смерть и ждать, когда тебя признаю мертвым. А после снова ждать три года, когда тебя, как покойничка удалят из базы. Дальше нужно шуровать в коррекционные лагеря и зарабатывать рейтинг.
— Подожди, что? — перебиваю его я. — Коррекционные лагеря? Что за лагеря такие? Вы что? Гребанные фашисты?
— Какие еще такие фашисты? — удивляется Санек, оборачиваясь и устремляя на Семена изумленные глаза.
— Неважно, — бормочу я и снова обращаюсь к Вове: — давай дальше.
— По правильному — коррекционные либо исправительные лагеря, — объясняет Вован, — а если по-простому: рейтинговые лагеря. Он исключительно для лутумов. Там лутум живет, работает и повышает рейтинг, если желает вернуться в общество. Но такое редко бывает, там мало кто выдерживает — тяжелая работа, плохая еда, да и отпахать нужно не меньше года.
— Да уж, засада, — вздыхаю я. — А если, к примеру, лутум сверх? Ему тоже нужно пахать год в этом лагере? Насколько я понимаю, у сверхов в принципе рейтинг выше, чем у простого человека.
— Про лутумов сверхов я ни разу не слышал, — озадаченно тянет Вова.
— Я как бы тоже, — поддакивает Саня.
— Но разве такое возможно? — задаю вопрос и сам отвечаю: — Нет, невозможно, потому что сверхом может стать любой. Эфирная мутация никак не может быть избирательной. Значит, и среди лутумов должны быть сверхи.
Решаю давать периодически слово и Семену, так как он здесь самый мозговитый. Вдруг что-то годное посоветует. И Семен тут же говорит:
— Боюсь, что лутумы сверхи попадают вот в такие вот лаборатории, из которой мы сами вчера еле ноги унесли, — мрачно говорит он, потом спрашивает: — Ты это для Миши интересуешься? Не думаю, что такой вариант ему подойдет. Его отпечатки наверняка уже в базе, и стоит ему только появиться на пороге рейтингового лагеря...
Сема не заканчивает фразу, тут и так все понятно.
Молчу, понимаю, что скорее всего, он прав, обдумываю, не выдерживаю и восклицаю в сердцах:
— Че ж так сложно то все, вашу мать!
Возвращаю Семену контроль, пусть сами общаются, мне нужно это как-то переварить.
А я ведь уже губу раскатал на то, что смогу официально и законно вернуться к жизни в новом теле. А тут такие препятствия: год пахать в лагере, да еще и силу придется скрывать. Нет, столько времени у меня нет. И как же мне вытаскивать самого себя из этого никчемного статуса?
Нет, все-таки поторопился я с выбором тела.
— Погоди? Я правильно понимаю? — настороженно говорит Сема, кажется, обращаясь ко мне: — Получается, когда я открыл сверхспособность, ты ведь должен был получить тело. И, по всей видимости, ты его уже получил. — Сема понижает голос и осторожно спрашивает: — Лень, твое тело имеет статус лутум?
— Да, — раздраженно отвечаю я.
— О-о-о-о черт! — восклицает Саня и всем туловищем поворачивается к нам с переднего сиденья.
— Ну и влип ты мужик! — усмехается Вован, потом добавляет: — И где твое тело? Может, уже перепрыгнешь в себя и предстанешь торчать в наших головах?
— Угу, — поддакивает Саня, — а то никакой личной жизни! Никакого личного пространства!
— В какой плоти?! — возмущается Семен. — Лутумам в город нельзя. Его поймает первый же патрульный пост или какой-нибудь бдительный товарищ сдаст. И тогда Леню тут же отправят в рейтинговый лагерь или вышвырнут в мусорный город. А как мы уже поняли сейчас ему в лагерь никак нельзя. Да и в мусорник тоже как бы нежелательно.
— Ну, мы едем не в город, — беззаботно говорит Вова. — Наше убежище далек-о-о за городом. Так что там его никто не найдет. — Вова кивает и указывает взглядом куда-то в окно.
Мы все озадаченно смотрим туда, а там: бескрайние ещё не скошенные пшеничные поля и где-то в самом вдалеке стоят три металлических ангара.
— И что это за убежище? — спрашивает Саня.
— Небольшой ангар, — говорит Вова. — Отсюда его не видно, он спрятан чуть дальше за теми тремя. Дементич выкупил его у местного главы колхоза под личные нужды. О нем знали только он, Грач и я. В живых остался только я. Значит, теперь о нем знаю только я.
— А как же по документам? — настороженно спрашивает Сема.
— Какие к черту документы? — возмущенно усмехается Вован. — Этот ангар принадлежал колхозу партии Жизни. Просто глава колхоза подтасовал все так, будто ангар износился и его снесли. По документам его вообще не существует.
— Везде сплошная коррупция, — вздыхает Саня, — не удивительно, что партия Жизни пришла в упадок с таким-то управленцами.
— Как только вступим в партию, займемся тем, чтобы этот глава был уволен и наказан, — поддакивает ей Семен со всем рвением.
Я отбираю контроль:
— Нет, ребят, я конечно, рад, что вы с таким воодушевлением уже
