Источник - Дмитрий Александрович Билик
— Нираслав, если продолжать, он скоро умрет, — подал голос один из сопровождающих.
Я даже не пытался разобрать — кто именно. В моем сознании вся нечисть уже смешалась, превратилась в одно общее, бесформенное пятно. Эта клякса как-то странно изогнулась — может, подняла руку, может, подала другой условный сигнал. Но пятно тут же распалось на составляющие и крохотная часть рванула ко мне.
Чуры осторожно, как, наверное, казалось им, и невероятно больно, как показалось мне, схватили расползающееся на глазах тело и поволокли его к той самой каменной арке. Что состоялся переход — я уже попросту догадался, потому что зрение сново подвело. Правда, на этот раз ослепительный свет уступил место кромешной тьме, будто я оказался под землей. Боль не ушла, но значительно притупилась, словно меня «поставили на паузу».
Голову стиснуло невидимыми тисками, точно от давления, а потом пришло понимание, что я оказался под водой. Как? Зачем? Правда, не успел я испугаться, как осознал, что вполне себе спокойно дышу, более того, лежу на спине и держусь на поверхности… чего? Реки? Озера? И при этом я совершенно не двигаюсь.
Все происходило настолько внезапно, образы реальности, которую я все еще не видел, сменяли друг друга невероятно проворно. Я мог обратиться лишь к слуху, что и сделал.
Сначала звуков не было. Ни падающих со сталактитов капель (раз уж я под землей), ни плеска воды. Что изначально показалось немного странным. Может, мне и барабанные перепонки к хренам разорвало? От этих затейников можно всего ожидать. Нет, тогда бы я слышал звон. Стоило об этом подумать, как мне удалось различить недовольное старческое хрипловатое ворчание.
— Проклятые крысы… Не будь они полезны, давно бы…
Я облегченно выдохнул. Значит, еще не все потеряно, я могу слышать. Только с определенным запозданием до меня дошел смысл слов. Так, чем там эти загадочные «они» полезны? И для кого? Голос меж тем раздавался все ближе.
— Помню тебя, помню. Совсем ведь недавно виделись, а уже кощей. Ох, хорошо над тобой поработали. Но ничего, Источник излечит…
Меня коснулись руки, и на мгновение показалось, что все это уже было. Когда-то давно, когда я только стал рубежником. Сознание пробило яркой, ослепительной вспышкой воспоминания. И сразу в голове возникла та самая картинка из полубредового сна — странная изба, шумящая вдалеке речка, почти мертвый я. И руки, которые меня омывали. Те самые руки.
Я открыл глаза и неожиданно понял, что вижу. Зрение полностью восстановилось, и, несмотря на темные своды грота, где я лежал на поверхности воды, я различил мельчайшие детали.
Самый странный каменистый берег, какой только доводилось видеть, усыпанный большими валунами и заросший густой травой, которой не могло быть в пещере. Поодаль вообще виднелись громадные корни какого-то дерева, вросшего в землю и уходящего стволом в гору. И самое любопытное — Она.
Я прибился к берегу, как какое-то полено, где меня ласковыми, баюкающими жестами, гладила пожилая женщина. У меня бы не повернулся язык назвать ее старухой. Да, преклонных лет, с редкими седыми волосами, собранными в пучок, сухими, чуть дрожащими руками и глубокими морщинами, которыми оказалось изборождено все лицо.
Что самое забавное, мне было приятно. Не то чтобы я законченный геронтофил, но в прикосновениях этой старушки чудилось что-то родное, почти позабытое. Я вдруг вспомнил бабушку, и глаза наполнились слезами.
— Если хочешь, поплачь, всегда легче становится, — предложила мне старушка. Даже ее хрипотца не вызывала отторжения.
— Да нет, я так что-то… Что это?..
К счастью, в руки себя удалось взять довольно быстро. Я вдруг замялся, не зная, как правильно задать вопрос. Точнее, их у меня накопилась целая масса, а нужно было озвучить только один.
— Что все это? — рассмеялась та.
— Ну да.
— А ты вылезай, я расскажу. У меня с этой стороны редко гости бывают.
Только сейчас я понял, что продолжал вести разговор лежа у берега и позволяя гладить меня этой старушке, совсем как маленького мальчика. Поэтому постарался как можно скорее встать на ноги.
Все это время у меня не выходило из головы, как я до сих пор не утонул. Сроду так долго на воде не держался, а ведь даже не шевелился. Я обернулся, чтобы осмотреть озерцо, но рубежное зрение неожиданно дало слабину. Воды не представлялось возможным различить под чернеющими каменистыми сводами. Открывалась взору лишь небольшая неподвижная гладь на пятачке у самого берега. Не то, блин, море назвали черным. Я попытался опереться о каменистый берег и вдруг понял, что не испытываю никаких тактильных ощущений, будто все рецепторы выключились.
— К дому не пойдем, — решительно заявила старушка, присев на небольшой валун и указав на узкую тропинку меж камней. — Там у меня сейчас забот много. Так что ты хочешь узнать?
— Вы, простите, кто? — присел я рядом, проведя рукой по траве. И вздрогнул, осознав, что не чувствую ее тоже.
— Ох, — поскребла затылок старушка, словно и сама не знала ответа на этот вопрос. — Называли-то по-разному. И Ягая, и Едза, и Матушка, и Бефана, и Хель.
— Погодите, так вы Баба-яга?
— За бабу тебе, конечно, спасибо, — засмеялась собеседница. — Но если тебе так проще, то пожалуйста.
— Я вас совсем другой представлял.
— Ага, с костяной ногой, в ступе и чтобы обязательно дети в печи, да? Любите вы, люди, все приукрасить.
— А где мы?
— Точного ответа я тебе не дам. Я-то знаю, но ты едва ли поймешь. Скажем, это единственное место, связывающее напрямую все три мира. Из каждого сюда течет река, чьи воды несут в себе силу Оси. Когда в Прави начал твориться бардак, то и река оттуда обмелела, высохла. Да эти коротышки, которые тебя сюда приволокли, все исправили, почти восстановили Ось, расчистили завалы. Они в общем-то молодцы, только везде свои любопытные носы суют.
— Вы не человек, — неожиданно для себя сказал я.
— Посмотри какой догадливый, — рассмеялась Яга. Причем весело, с переливами, совсем не страшно.
— Но и не нечисть, — продолжил рассуждать я. — Вы сказали про чуров, что если бы эти крысы не были так полезны…
Я смешался, судорожно соображая. Редко приходилось сталкиваться с поистине сверхъестественным. И это с учетом того, что
