Родная земля - Виктор Ступников
Я остался один. Гул в ушах от столкновения с существом постепенно стих, сменившись навязчивой, похожей на звон тишиной. Я подошёл к окну. За стёклами медленно опускались сумерки, окрашивая снега усадьбы в синеватые тона. Где-то там, в этом охлаждающемся мире, летела частица абсолютного Ничто, учащаяся потреблять плоть, камень, энергию, саму реальность.
Мысль о том, что оно обретёт форму, стала во мне не предположением, а уверенностью. Хаос стремится к порядку, голод — к эффективности. Безформенная сфера была подобна младенцу, тычущемуся в мир щупальцами. Но младенцы растут. А голодные младенцы — растут быстро.
«Громовержец» был сломан, но его суть, его ядро, было живо. И оно искало новый сосуд. Не привязанный к душе одного человека, как у Бориса, а более универсальный. Более прочный. Оно создаст себе тело. И это тело будет идеальной машиной для убийства и поглощения.
Мне нужно было думать. Действовать. Готовиться.
Первым делом — информация. Я приказал Немирову мобилизовать всех наших агентов, всех информаторов, всех «уши» и «глаза», что были в нашем распоряжении. Задача была одна: искать аномалии. Внезапные исчезновения людей и животных целыми стаями. Области выжженной, но не обугленной земли. Странные болезни, при которых жертвы словно высыхали изнутри. Сообщения о чёрных, беззвучных призраках.
Второе — укрепление. Я вызвал к себе управляющего и старого инженера, отвечавшего за оборону усадьбы. Мы провели ночь за чертежами. Я приказал установить по периметру новые прожекторы, работающие на кристаллических батареях, — их холодный, направленный свет, возможно, был бы менее «вкусным» для существа, пожирающего энергию. Я распорядился о создании хранилищ с сырой рудой и гранитом — инертная материя, лишённая жизни, могла стать менее привлекательной мишенью или, на худой конец, временным барьером.
Но я понимал: сталь и камень не остановят то, что пожирает саму ткань мира. Нужно было оружие иного порядка.
Я закрылся в библиотеке, в той самой, где когда-то нашёл дневники предка, столкнувшегося с «Громовержцем». Я лихорадочно перебирал фолианты, искал любые упоминания о сущностях извне, о поглотителях, о войнах с пустотой. Большинство текстов были туманными аллегориями или откровенным бредом. Но в одном из трактатов по алхимической герменевтике я нашёл любопытный пассаж:
«…Ибо Голод, что пришёл из Межмирьев, не есть сила, но отсутствие оной. Он не творит, но вбирает. Не живёт, но отрицает жизнь. Противопоставить ему можно лишь творение, утверждение, сложность, кою он не в силах упростить и сожрать. Как вода не может утолить жажду огня, но лишь расплескаться впустую, так и пустота не может поглотить иной порядок, коий противоречит её природе».
«Иной порядок». «Сложность». Лабиринт, который я создал в карьере, ненадолго остановил его. Я был на правильном пути. Но мне нужна была не временная мера, а постоянная ловушка. Или оружие.
Мысль пришла мучительная и опасная. Если я однажды смог поглотить часть сущности «Громовержца», связанную с Борисом… смогу ли я сделать это снова? С его основной, свободной частью? Но риск был слишком велик. Тогда я едва справился, и то потому, что это был всего лишь «осколок». Теперь же я имел дело с ядром. Попытка вобрать его в себя могла закончиться тем, что я сам стану его новым сосудом.
Нужен был иной способ. Не поглощение, а переработка. Не уничтожение — его невозможно уничтожить, ибо это сама пустота, — а трансформация. Заключение.
Я вспомнил о заводе. Очистка дурмана была сложным процессом, основанным на тонком балансе химических реакций и энергетических резонансов. Что, если создать не физическую ловушку, а энерго-информационную? Матрицу, постоянно генерирующую бесконечно сложный, самоусложняющийся код, который существо будет вынуждено вечно анализировать и «переваривать», не в силах поглотить до конца? Вечный лабиринт для вечного голода.
Эта идея захватила меня. Я набросал первые схемы, смешав принципы алхимии, кристаллографии и той самой искажённой магии пространства, что я использовал в карьере. Это была безумная авантюра. Но другой у меня не было.
Прошла неделя. Было глубоко за полночь, когда в кабинет, не постучав, вошёл Немиров. Его лицо было серым от усталости, но в глазах горел тревожный огонёк.
— Ваше сиятельство. Нашли.
Я отложил ручку.
— Что именно?
— В деревне Заречье, в сорока верстах отсюда. Три дня назад пропала отара овец. Все до одной. Пастуха нашли… высохшим. Как будто из него выпили все соки. А вчера ночью местный кузнец, мужик трезвый и крепкий, поклялся, что видел в тумане «чёрного дьявола на двух ногах, ростом с сосну». Описал нечто с длинными руками и горящими углями вместо глаз.
Моё сердце ёкнуло. Оно росло. И уже обрело форму.
— Собирайте отряд, — тихо сказал я, поднимаясь.
Глава 20
— Ну, здравствуй, Чебек.
Мое появление у него в кабинете без стука и предупреждения повергло его в шок. В глазах отразился животный ужас, а рот невольно приоткрылся, как у рыбы выброшенной на берег и жадно пытавшейся захватить воздух.
— Сиди, не вставай, — язвительно произнёс я и сам сел на стул напротив. — Неужели ты думал, что я не узнаю… что твои щупальца дотянулись и до меня? — Я неторопливо снял перчатки. — Ты работаешь скальпелем, Чебек. А скальпель, если им неумело орудовать, оставляет очень характерные, тонкие порезы.
Чебек не двигался. Его «высокоточный станок» сознания, должно быть, лихорадочно перебирал варианты, ища хоть малейшую лазейку, хоть какую-то ошибку в собственных расчетах. Он не нашел её.
— Князь Прохоров, — наконец выдавил он. Его голос был ровным, но я уловил в нём микроскопическую дрожь. — Это неожиданный визит. И, осмелюсь предположить, нарушающий все протоколы.
— Протоколы существуют для игр людей, Чебек. А мы с тобой, как я понял, играем в нечто большее. — Я обвёл взглядом его кабинет — пергаменты, хронограф, аскетичную обстановку. — Ты позволил Велеславскому украсть ключ. Более того, ты ему его подсунул. Через того самого «безмолвного слугу». Ты знал, что Борис, с его маниакальной жаждой власти и обидой на меня, не удержится и сломает замок. Ты использовал его как таран, чтобы пробить брешь в стене, за которой скрывалось нечто, что интересует тебя.
Чебек медленно выдохнул. Паника в его глазах угасла, сменившись холодным, почти машинным принятием. Его разум смирился с провалом и перешёл к анализу ущерба.
— Вы недооцениваете масштабы, князь, — тихо сказал он. — Велеславский был… расходным материалом. Переменной
