Ведьмы.Ру 2 - Екатерина Насута

— Именно.

— А потом ты куда подевалась?

— Так мамы не стало. Дядя вон забрал. Увёз…

— В глушь, — подхватила девица. — И держал в чёрном теле. Ничего, я тебе помогу. Точнее не я, но есть у меня один знакомый. Конечно, станет недёшево, но ты понимаешь, что иногда лучше вовремя поделиться и жить спокойно, чем…

— Надеюсь, Игорёк это пишет, — пробормотала Элька.

— А то, — Никита задрал майку и почесал бок, который даже в человеческом обличье отливал рыжиной. То ли из-за веснушек, то ли собственный Никиты естественный окрас был таким.

— Господи, — пусть связь была односторонней, Элька говорила шёпотом. И Ульяна вполне её понимала, потому что сама и дышать боялась, чтобы не спугнуть. — Она ведь как менталист…

— Не, она русалка. Они так, чуть приморочить могут. Ну мужиков больше, баб — меньше. Пока она рядом, то морок будет держаться…

— А как отойдёт, то всё?

— Может, и не всё… тут видишь, если эта деваха уверится, что и вправду с Лялькой дружила, то уже сама не повернёт взад. Даже если засомневается, то не такая ж дура, чтоб своему этому говорить. Но по ходу, всё получается… вон, щебечет. Надо дяде Жене звякнуть, чтоб готовился.

— Вот, — девица вытащила из сумочки пакетик. — Подсыпешь куда… что он там пьёт? Чай? Кофе?

— Самогон.

— А… кроме?

— Настойки. Виски может, хотя говорит, что у них там самогон неправильный. Коньяк ещё жалует, хотя тоже не всякий, — принялась перечислять Ляля. — Чачу так себе. Вино не любит, говорит, что от него никакой радости и только в туалет бегаешь, градус сливать, а шампанское…

— Ладно, — блондинка перебила. — Самогон тоже пойдёт. В общем, насыпаешь в самогон и звонишь по телефону… я предупрежу. И лучше бы побыстрей.

— Сейчас?

На Лялю уставился пустой взгляд. Кажется, она несколько переборщила с воздействием.

— Д-да… сейчас… конечно…

— А то вечером Шурка приедет, — добавила Ляля.

— Шурка? Нет, Шурка нам не нужна…

— Тогда звони.

— Кому?

— Своему другу. Скажи, что я заплачу за помощь. Очень хорошо заплачу… и сумочку подарю. Хочешь?

Если слова о деньгах отклика не нашли, то взгляд женщины впился в сумочку. И руки сами к ней потянулись.

— Звони, — Ляля сумочку отодвинула. — Сперва дядю устроим, а потом сумочка…

— Не, — Лёшка, выслушав рассказ, затряс головой. — Не… ну ты… она, конечно, с прибабахом, но не настолько же!

Правда сказал это не слишком уверенно.

— Проверить несложно. Если хочешь, — Данила заглянул в пустой стакан, прикинув, что третий в него точно не влезет. От кофе остался не столько горьковатый привкус собственно кофе, сколько назойливая сладость сиропа, которого, кажется, бахнули от души.

— А надо?

— Не знаю.

— Что изменится? — Лёха почесал затылок.

— Ну, как минимум, будешь знать. Может, я сочиняю и вообще это часть коварного плана…

— Извини, Мелецкий, коварные планы — это не про тебя.

— От Мелецкого и слышу.

Лёшка хохотнул, но тоже как-то нервно. Потом нахмурился и сгорбился, так и сидел, казалось, долго-долго. Потом тряхнул головой.

— Проверить надо. Чисто, чтобы правду знать. Но… даже если так, то… ты меня всё равно бесишь.

— А я-то чего⁈

— И отец у меня есть.

— Не претендую совершенно.

— Нет… к тому… ну… не знаю. Вот если вдруг и так, то как ему сказать?

— Ты у меня спрашиваешь?

А ведь они с Лёшкой похожи. Почему-то раньше Данила об этом сходстве вот совсем не задумывался. Наоборот даже, скажи кто, что они похожи, точно бы в нос дал. А вот сейчас чувство, что он, Данила, в зеркало смотрится, только отражение застыло старое.

Он ведь тоже бунтовал.

В классе этак девятом. И волосы покрасил, правда, в ярко-синий. И ещё так, выбрил по вискам полосы, для большей крутости.

Майки.

Джинсы драные и мечта о мотоцикле. Отец почему-то не злился, а наоборот, смеялся… ну, до тех пор, пока они со Стасом уши не пробили. Хотя, казалось бы, какая разница? Волосы, уши. А он вот…

— Я вот тоже сижу и не знаю, как маме сказать. И чего… и… ладно, если так, то это часть проблемы. Другая… в общем, я кофею больше не хочу, а рассказывать долго. И не перебивай, потому что звучит это бредом, но вот реально не бред… в общем, твоя матушка, она, как бы… выразиться… у неё есть план.

— Не удивил. У неё всегда есть план. Даже раскладки носков в шкафу, не говоря уже о большем. Она вообще на планах чутка повёрнутая.

— Не перебивай, просил же. Вот… это не про носки. Это про то, что меня в больничку отправить, а тебя — на моё место. С отцом не знаю, но… смотри, если вдруг его не станет, а ты его сын, она вполне может подать иск об установлении отцовства и на этом основании заявить тебя наследником.

— Может, — согласился Лёшка, тряхнув башкой. — Только… не она. Я могу. Я уже совершеннолетний. А установить родство без согласия на то можно лишь в отношении несовершеннолетних. Я же, Дань, не претендую. Я ж говорю, у меня есть отец. И вообще… я не хочу!

— Вот честное слово, не заставляю… но… скажи, а год назад, если так-то… ты бы пошёл в суд? Скажем, если бы мама попросила?

— Год назад… — Лёха задумался и так крепко. И судя по тому, насколько помрачнел, ответ был однозначным. — А ты прав. Год назад… год назад я не мог ей отказать. Даже не так. Мне бы и в голову не пришла мысль ей отказывать.

И что из этого следует?

А то, что как минимум надо с отцом встретиться. И посмотреть, что за коньяк ему поднесли. И сказать, чтоб не пил… и тогда надо бы сказать сразу, а потом уже всё остальное. Потому что если начать с остального, то до коньяка разговор может и не дойти.

— Вот вы где, — додумать помешал Никита. — Сидите? Пьёте?

Нос его дёрнулся и Никитка этот нос почесал, а потом чихнул и, вытерши рукавом, прогундосил:

— Там это… дядь Женю грузят. Пойдёте смотреть?

— Эм… — Лёха