О дивный чуждый мир - Анна Ледова
Скольких трудов стоило собрать решимость в кулак, отринув гордость! Бэртели никогда и ни у кого не просили о помощи. Но Кирен переметнулась на ту сторону, а сам Михель ничего поделать с этим не мог – банально не хватало сил, опыта. Если бы только нейр смог научить его, сделал его сильнее…
Очень страшно было угодить под град насмешек нейра, когда Михель впервые пришёл в его замок. А ещё страшнее – получить отказ. Не отказал. Даже не смеялся.
Мортестиг оказался прекрасным учителем, а Михель – усердным и благодарным учеником. Недоверие к высшему магу постепенно сменилось уважением, а после и восхищением. Только глухой не слышал, что нейр Мортестиг дал отпор вражескому отряду здесь, в Рате-Скуоле, а после ещё сражался с демонами в Эттсене. Вот уж достойный пример для подражания! Пусть собственный отец Михеля был героем Северной войны, но уважение к нему было каким-то абстрактным, а его подвиги – лишь рассказами матери и заметками в газетах. И его никогда не было рядом. А тут – живой человек. Михель сам видел его в бою.
Про Кирен Михель пока рассказывать опасался. А ну как Мортестиг всё же рассудит по-своему, решит, что парень выкрал сестру у отчима? Нет, прежде Михель должен заслужить его доверие, доказать высшему магу, что нейр Бэртель – не трус, не слабак, что он способен защищать своих. Кажется, для Мортестига честь, справедливость и ответственность – основные заветы Кодекса в кадетском корпусе Михеля – тоже не пустые слова. Он поймёт. А там, гляди, и поможет…
А Кирен никто спрашивать не будет. Всё-таки нельзя женщинам позволять жить своим умом, ничего хорошего из этого не выходит. Вот матушка, упокой Ружана её душу, разве послушала свёкра, овдовев? Дед предлагал ей хорошую партию, благородного человека, из их же круга, хоть и сильно немолодого. А та купилась на липкие речи Рицторпена… И Кирен тоже глупая и совсем маленькая. Ей просто голову заморочили.
Или вот эта магичка, Аримантис. Пороли её в детстве, видно, мало… Приехать одной в эту глушь, вообразить, будто бы может зарабатывать магией наравне с магом-мужчиной! Лучше бы замуж вышла, пока ещё не поздно. Только кто ж её, такую дерзкую, возьмёт… Вот и неудивительно, что месяца не прошло, как она в любовницы нейра подалась. Куда ей – самой-то прожить! Да ещё, поговаривают, на ту сторону к какому-то демону постоянно бегает… Поведение девицы Михель решительно осуждал. А что она раненого патрона спасла – ну так не сама, опять же…
И надо же было этой магичке прийти сегодня вместе с патроном! Михель как раз дожидался учителя в её бывшем домике, куда он перебрался из таверны. Вчера и так сорвалось занятие: нейр Мортестиг провёл вечер с этой легкомысленной девицей, Михель сам видел, как они подкатили к ресторану «Орли». А новых знаний-то уже хотелось!
Пришлось повторять пройденное. Зато Lichter dan een pen и Orkaansnelheid – заклинания левитации и силы ветра – теперь от зубов отлетали. А ведь какой же капризный в плане произношения этот чёртов дракков язык! Чтоб им, выродкам, собственным огнём поперхнуться, выдумали же! Ну, когда ещё умели думать… Взял не ту тональность – и начинай сначала. Этим Михель и развлекался всё утро: заставляя мелкие предметы сначала медленно взмывать в воздух, а потом разгоняя их до ураганной скорости. Пока не пришла эта.
Одновременно с магами в домик ввалилась Вешка, но со стороны разлома. Михель благодарно ей кивнул, принимая корзинку со свежими батарейками.
– Эта, – почесала она свежий отросток на рожках. – Стал-быть, скок нашла. Комулятор есть ещё, дракк его пойми, чой это за штуковина, но просят немало…
– Бери, – кивнул ей Мортестиг, даже не успев поздороваться с Михелем. – Сочтёмся.
Одна только магичка вскинула брови и выпалила:
– А чувырла-то что тут забыла? Чего тебе, мохнорогая?
Вот уж, право, не могла промолчать? Любовница любовницей, а только пришла – и сразу в мужские дела свой нос совать! Мортестиг ещё даже рта открыть не успел, чтобы ответить своей выскочке, как Вешка вдруг подбоченилась.
– Эта… Слышь, кочегория… Весёна я. Вешка тож можно. А чтоб по породе прям в глаза величать – это типа растениевое… ростоковое… а!.. расистковое замечание. Ну, типа, не толирантово это, поняла, да? Сиг-ри-гацыя, во!
Чувырла на несколько секунд замерла, осмысливая, что сейчас такое сказала. А потом снова яростно поскребла рожки, обдав Михеля розовыми блёстками, и гордо процокала обратно в разлом. Патрон еле успел стереть с лица улыбку, когда ошарашенная магичка повернулась к нему.
Ну вот зачем он её сюда притащил? Так славно занимались все эти дни… Всё испортит только. Ещё и мангасту вейста-полковника прямо на переговорах профукала – повелась на обещания того смазливого демона. Михель рассчитывал хотя бы так выбить себе преимущество перед ним, явно же чудесный зверёк тому вейсту очень дорог! А Михелю дорога Кирен. Может, ради своей любимицы вейст разубедил бы тогда сестру оставаться в том мире… Тьфу! Да что с этой Аримантис взять… Девица же.
А Аримантис – вот сорока любопытная! – уже разглядывала сложенные в стопку учебники, разобранную машинерию, что таскала им Вешка, зарисованные схемы, мотки проводов… И даже в принесённую чувырлой корзинку сунулась! Причём не руками, а магией, за что и поплатилась тут же, ойкнув и дёрнувшись.
– Дракк раздери! Это что, тоже их артефакты с молниями? Ну, как тот, что внутри той чёрной круглой зверюги у Кнокписов был?
– Накопители, Аримантис вей Дьечи, – кивнул Мортестиг. – Батарейки. Источники их электричества.
Хмурый вид Михеля от него не укрылся, но патрон лишь кивнул ему, обещая не потратить много времени на то, что им двоим и так уже было известно.
– У этих заряд небольшой и стабильный. От таких накопителей и работают их артефакты… У вас, кстати, булочка уже остыла, нужно было съесть по дороге, горячие они вкуснее. Заклинание подогрева-то ещё помните? Вообще, это программа первого курса, но, вероятно, именно тогда вы были заняты активным раскачиванием своего резерва… М-мм… или углублением? Расширением?.. Как правильно это назвать-то…
Магичка бросила на патрона гневный взгляд и вспыхнула ярким румянцем. Михель её реакции не понял. Как и слова нейра – тот ведь явно сказал это с сарказмом. Но Аримантис беззвучно, одними только губами, уже произнесла Opwarmen (его Михель уже тоже знал), и запах корицы от вновь горячей сдобы поплыл в воздухе.
– Прекрасно, – улыбнулся ей патрон. – А теперь повторите то же самое, но возьмите в руку вот эту штучку. Не бойтесь:
