Зеленый отлив - Сергей Георгиевич Юрченко

Кочевников мы нагоняли: вторую сову убили гораздо быстрее, чем первую. Но направление отхода банды стало очевидно.

Вскоре впереди показалось облако пыли, указывающее, куда нам лететь. Кочевники гнали коней рысью, лишь временами переходя в галоп. Однако, сухая пыль, несомая легким горячим ветром, выдавала их продвижение с большого расстояния.

Впрочем, и наша компания, посреди чистого неба, отнюдь не являла собой образец незаметности. Так что предводитель кочевников обнаружил наше приближение если и позже, чем мы его - то ненамного. По его команде удирающая банда разделилась на три части, причем центральный отряд продолжил убегать прямо, а фланговые - все больше уклонялись в стороны.

- Попытаются рассеяться? - предположила Иста.

- Скорее - хотят обстрелять нас с флангов, вынудить гоняться за этой явной приманкой, оставив в покое основные силы.

Кочевники тут же подтвердили мои слова, открыв огонь с разных сторон. К счастью, Аглеа, заметив самое начало перестроения, пришла к тем же выводам, что и я, и скомандовала феечкам подняться вверх, за пределы действенного огня с земли. Разумеется, я тут же продублировал этот приказ для всех остальных.

- Вверх! Уходим вверх!

Возможность вертикального маневра поломала тактическую схему подвижной засады на корню. Так что лишь несколько стрел на излете бессильно ткнулись в нижнюю броню ездовых крикунов.

Впрочем, предводитель кочевников не стал упорствовать. Бунчук во главе отряда трижды качнулся вперед, и фланговые заставы начали сходиться к основным силам.

Я придержал рванувшихся было в атаку сфено. Стрел у кочевников было в достатке, и стрелки они, в отличие от наших еретиков, весьма и весьма меткие.

- Нагоняем, - скомандовал я. - Флешетты - к бою.

И, когда Ариса, летевшая точно над нами, дала знак, что враг точно под нами, я махнул рукой, а Иста сорвала скрепляющую пучок флешетт тонкую ленточку. Ее действие немедленно повторили все вторые номера на крикунах и сфено. С тяжелым, заунывным воем, кованая смерть ринулась вниз.

На самом деле, не сказать, чтобы потери степняков были так уж велики: всего-то двое выпали из седел... больше было раненых, и, что для кочевников гораздо хуже - ранены оказались многие лошади. Все-таки, в проекции сверху лошадь занимает гораздо большую площадь, и шанс попасть в нее - гораздо выше. Но самым худшим для храбрых воинов степей было то, что их ранил и убивал противник, которого они никоим образом не могли достать.

Кочевники сломали строй, и кинулись врассыпную. А их предводитель остановил коня и вскинул свою саблю в нашу сторону.

- Кажется, он хочет поединка, - произнес я довольно громко, и был услышан.

- Хочет - значит, получит, - крикнул летящий на соседнем крикуне Скингер. - Снижаюсь?

- Давай, - согласился я, и Кароль, управляющий их крикуном, направил своего демона вниз.

Скингер прыгнул вниз, когда крикуну оставалось до земли где-то два метра. С силой и ловкостью всадника Хаоса это было практически безопасно.

- Ты хочешь умереть? - загремел его голос над степью.

Как ни странно, но услышав это "приветствие" степняки прекратили бегство, и стали поворачивать коней. Как рассказали мне в монастыре, перед тем как отправить в домен, пограничный с Каганатом, еще не зная, что эти земли уже не принадлежат Империи, среди степняков Право Поединка пользуется непоколебимым уважением.

- Когда ты умрешь, - произнес предводитель кочевников, не соизволивший назваться, - вы прекратите преследовать моих людей.

- Когда ты умрешь, - выдвинул встречное условие Скингер, - весь твой род присягнет моему сюзерену.

Кочевник кивнул, признавая право Скингера выдвигать такие условия. Даже конному в степи не уйти от летящих демонов. А здесь, судя по всему, если не все воины рода, то, по меньшей мере - значительная их часть. Так что роду так и так придется склониться перед более сильным. Не чужие - так свои нагнут. "А так - есть хоть какая-то надежда выкрутиться, раз уж набег оглушительно провалился. Надо только убить глупца, что пешим вышел против конного" - так, или почти так, похоже, рассуждал вождь кочевников. Зря это он.

Облик Гал Ворбак, как почему-то называет учитель пешую форму всадников Хаоса1, поплыл, и вот перед нойоном, вождем кочевников, уже высится всадник на ярящемся демоническом коне - кошмаре из Бездны.

Всадники разгорячили своих верховых существ, и кинулись в бой. Кочевник был опытен, силен и очень-очень быстр. Настолько, что я временами просто не успевал следить за его движениями. Он привык побеждать, и, очевидно, надеялся победить и сейчас. Вот только его противник ничем ему не уступал. Скингер вполне успевал принимать на массивный щит сильные и быстрые удары кочевника, броня всадника Хаоса, казалось, вовсе не имела уязвимых мест: куда бы не летела сабля в руках нойона, ее везде встречала холодная сталь. Но главным преимуществом Скингера был верховой кошмар. Да, конь кочевника был настоящим боевым конем, хотя и не таким сильным и массивным, как рыцарский дестрие, но все равно это было сильное и агрессивное животное, выращенное для войны. Однако, ему было не сравниться с кошмаром из глубин Инферно.

На границе пятого и шестого кругов ада, у самых стен инфернального города Дит, на лугах, в разлив затапливаемых кровавыми реками, впадающими в ужасный Стикс, пасутся они, овеваемые огненным ветром, что вечно играется с криками ужасной муки, и несет с собой пепел сгоревших душ.

С этих плодородных полей его, уже готовившегося стать одним из бойцов армии Инферно, вырвала мощь Древнего врага, Хаоса, попирающего законы магии и мироздания. Его волю превзошли и подчинили, и кто? Человек! Игрушка и пища для самых слабых адских тварей! Унижение обжигало его хуже святой воды. И тем ужаснее была его кровавая ярость, выплескиваемая на любого, кто осмеливается противостоять его всаднику! Ведь проиграй он - и поражение кошмара станет много унизительнее. Ведь получится, что он проиграл слабаку! Однако, не приходилось сомневаться: потеряв свободу, он стал сильнее. Слабый человек, и демон среднего ранга, отнюдь не вершина нисходящей иерархии, вместе стали всадником Хаоса, опасным и могущественным.

Уже в первом столкновении длинный плечевой шип нанес коню кочевника длинную, и, очевидно, болезненную рану, заставив почти по-человечески вскрикнуть и отскочить, сбивая удар своему всаднику, заставляя отвлечься на сохранение равновесия...

Всадники бились жестоко и умело. И еще более жестоко грызлись их кони. И в этом бою кочевник постепенно проигрывал.