На золотом крыльце - Евгений Адгурович Капба

Специальный сорт — чтоб семечки, понимаете? Я люблю белые семечки, йа! И выросла тыква, оранжевая, крупная, красивенная, просто майне кляйне либе пупхен! Я отъезжал тогда к троюродному дядюшке на свадьбу, а приехал — и там такая красота, я и инициировался от умиления! А чего делать со мной — они понятия не имеют. Не бывает кхазадов-природников! Старейшины так и сказали: «Ай-ой, Авигдор, ты будешь полезным специалистом, когда вырастешь, но мы таки понятия не имеем, что с тобой делать! Можешь или ехать к людям и учиться у них, или пойти и кинуться головой в навоз!» И вот я здесь!

Он провел рукой по спинке кровати, и вся эта зеленая поросль мигом туда всосалась. Гребаная магия! Это вам не цветочные горшки на головы сбрасывать! Кстати… Я пошевелил пальцами и — щелк! — открыл форточку на проветривание. Тоже довольно удобно. И с кровати вставать не нужно.

— А ты, Руа? Тебя-то чего сюда определили? У эльфов же свои заморочки всегда были, и магия своя…

— Своя, — Тинголов и не думал менять позу, так и валялся вверх ногами с книжкой. — Своя да не своя. У меня вроде как нечто для наших довольно знакомое, но как контролировать — никто не знает. Испугались! А сестрица моя с Полуэктовым в свое время была… В отношениях! Вот и позвонила ему. Он большой специалист по концентрации…

— И теперь ты жонглируешь? — усмехнулся я.

— Жонглирую и продеваю мысленные параллелепипедики в мысленные бублики…

— В смысле? — удивился я. — Какие параллелепипедики?

— Воображаемая топология. Просто ужас. Тебе еще предстоит! — взмахнул рукой эльф. — Ну что, показывать?

— Показывать, — кивнул я.

Понятное дело, он имел в виду магию. Но вот поведение гнома меня насторожило. Ави сунул лицо в тумбочку, достал оттуда натуральные беруши, а потом громко проговорил:

— Теперь что хочешь делай!

Тинголов сунул руку в карман и, к моему удивлению, достал губную гармошку! А потом он заиграл. Просто — какую-то импровизацию, мелодию — незатейливую, печальную и тягучую. И у меня защемило на сердце. Я вспомнил маму, прикосновения ее рук к моим волосам, запах оладий с ванилином и вишневого варенья, ситцевые занавески в цветочек… Да я просто плакал, уткнувшись лицом в ладони!

— Ушастый ублюдок, я тебе сейчас эту гуделку в жопу засуну! — хлопнула дверь, и в нашу комнату ворвались трое парней самого спортивного вида, в майках и шортах. — Убирай сейчас же, засранец! Нормальный же вечер был!

Я вытер слезы и встал:

— Все нормально, пацаны. Мы тут знакомимся, я ж недавно заехал. Кто что может, и все такое прочее… Простите, что отдыхать помешали…

— А ты че за хрен? — шагнул вперед конопатый блондин с крепкими мускулами.

За майку его подергал пацан сзади:

— Это тот, который Вяземского уделал в столовке.

— А-а-а-а! — его лицо тут же подобрело. — Другое дело. Ладно! Только гуделку больше Тинголову не давайте, у нас там девчонки обрыдались, да и у самих всякое настроение пропало в фанты играть… Пойдем ситуацию исправлять. Есть че?

Авигдор, который уже вынул беруши из ушей, сказал:

— Белые семечки пойдут?

— О! — обрадовались спортсмены. — А давай!

Гном засунулся под кровать, достал серьезный такой полотняный мешок и спросил:

— Куда сыпать-то?

— А вот — в майку! — оттянул ткань одежки конопатый. — Сыпь, гноме, не жалей!

— Это когда я жалел-то? — кхазад действительно без скупости, щедрым потоком отсыпал белых семечек, и, кажется, содержимое мешка от этого и вовсе не уменьшилось. — Идите, кормите своих девчат!

И спортсмены вышли. А Руа сказал:

— Вот такой вот естественный дар. Эмпатия наоборот. Я внушаю эмоции, а не считываю, хотя и считываю тоже, но это всякий галадрим может в общем-то. И все это завязано на музыке. Среди галадрим уже встречались такие таланты, но очень, очень давно! Да и не контролирую я дар, не могу подавать дозированно. Вон, даже ты — разрыдался.

— Ничего я не разрыдался, — возмутился я. — Это из окна в глаза надуло! Подумаешь, пара капель…

— Ладно, ладно, — Ави спрятал мешок с семечками под кровать. — Я тоже, как первый раз его музыку услышал — расплакался. Вспомнил темные воды Келед-Зарама, холодные ключи Кибил-Налы и Гертруду, мою первую любовь… Но Руа может и дурное веселье нагнать, и боевитый настрой — смотря что сыграет.

— Так ты менталист! — восхитился я.

— Музыкант я, — вздохнул эльф. — Все это — только через музыку. Очень нестабильно это все и эфемерно… Поэтому меня больше академическая магия интересует, особенно Печати, Знаки и Руны. Но все это нам преподавать будут только в следующем году, пока — только самообразование, через библиотеку. Понимаешь, Михаэль, там ведь сплошная стереометрия, потому они и не дают академку никому, кто общий курс школы не усвоил. Там те же уравнения с двумя переменными, тетраэдры, призмы и вписанные в куб шары!

— Все, все, — сказал Авигдор. — Все всё поняли. У нас тут брошенный родственниками телекинетик, кхазад, который обожает грядки, и галадрим, которого выгнали из лесу, потому что он ездил по ушам своей семье. Отличная компания, я считаю. Предлагаю держаться вместе! Миха, я включу тебя в график дежурств по комнате, у нас один жилец одну неделю дежурит. Полы мыть, унитаз чистить, мусор выносить — вот это вот все. И в шкафу я тебе полки освобожу, там у меня пока консервация стоит — маринованные помидорчики, грибочки, тушеночка свиная, тушеночка говяжья, тушеночка…

— О, Илуватар! — закатил глаза Руа. — Ну, сколько можно про твою тушеночку? Ну, противно же!

— Миха, я тебе главного не сказал! — гыгыкнул гном. — Этот вальдтойфель, он у нас — маловеганец!

— Младовегетарианец! — поправил его Тинголов.

— Это как? — поднял бровь я.

Звучало как какое-то сексуальное извращение, но сначала нужно было услышать версию компетентных товарищей, а уже потом ржать.

— Это значит, что он мясо не жрет! — пояснил Ави. — Вообще никакое, йа!

— Неправда! Мы — галадрим, как вегетарианцы умеренного толка, или — младовегетарианцы, если угодно, употребляем в пищу яйца, молочные продукты и морепродукты, — Руа перечислял, загибая пальцы. — То есть — рыбу, креветок, моллюсков… Это — мясо.

— То есть страшенных креветок он ест, а свинку он не ест! —