Слезы красного квазара (СИ) - Даррен Драголайн

– А сколько потерял?

Она не смогла ответить. Знала, что потери есть и с их стороны, но могла вспомнить единицы.

– Сорок одну, – не стал ждать ее ответа ректор. – Ровно сорок одна планета захвачена за все то время, что ты рассекаешь космос на Звездном Крике. Сильно ли поменяло твое присутствие ситуацию?

Бернардайн казалось, что ее отчитывали, как нерадивого студента. Злость поднималась с новой силой. Кулаки сжались настолько, что в ладонях появилось неприятное жжение.

– Я не прошу тебя вести студентов до самого конца, – смягчился ректор. – Лишь до выздоровления профессора. Вы вернешься, как только он достаточно окрепнет.

– Почему именно я? – внезапно спросила Бернардайн. – В космосе много капитанов, что готовы расстаться со службой ради такой возможности. Еще больше тех, кто умнее и сильнее меня. Почему из всех именно я?

Старто видел куда больше любого из ныне живущих. Место ректора в академии не доставалось лишь за величие и силу. Его получал тот, кто мог выйти за пределы обычных живых существ.

И у Старто, как и у его предшественников, была своя особенность. Мифы о том, что он видел будущее, ходили даже среди вражеских галактик. Совет верил в истинность его предсказаний, а потому иногда даже обращался к ректору с просьбой о помощи не только в строительстве живых кораблей.

Это совершенно ненаучно. Любой ребенок знал, что будущее невозможно предсказать из-за всевозможных разветвлений. Знающий свою судьбу будет пытаться ее изменить. И малейшего нового действия в ходе сюжета достаточно, чтобы предсказание не сбылось.

Старто же говорил, что не видел будущее. Оно так же туманно для него, как и для любого другого. Но его обостренные чувства могли предвидеть наиболее возможный исход.

Все называли это магией. Ректор же считал это опытом, полученным за длинную жизнь.

– Твое обучение не закончилось в день выпуска, – произнес он, и кристаллы в длинной гриве и рогах зазвенели. – Твой вид очень холоден, но сердце горячо, как тысяча звезд. И то, что твоим напарником является Звездный Крик, усугубляет твой непростой характер.

– Я могу терпеть оскорбления в адрес своего опыта, – женщина становилась все злее. – Но мерзкие слова, что относятся к Крику, слышать не намерена.

– Берн, – из наушника раздался спокойный голос корабля. Длинные уши ректора дернулись в попытке расслышать мужской голос. – Не становись причиной конфликта.

Губы капитана сжались в тонкую линию. Прямо сейчас на нее давили с двух сторон.

– Вы великолепные бойцы. Академия дала вам то, что требовал Совет, но лишила того, что нужно именно вам, – с его губ сорвался тихий усталый вздох. – И я уверен, что не бой должен стать вашей целью. Война постучалась в наш дом, но не обязательно открывать ей дверь своими же руками.

– Вместо меня планируете бросить в бой юнцов, – прошипела она.

– Если это поможет их опыту, – кивнул он. – Война не исчезнет в ближайшее время, Бернардайн, и я достаточно дальновиден в вопросах правильности ее ведения. И если для победы из армии нужно забрать одного бойца, то я это сделаю.

Гордость Бернардайн растоптана. Ректор в буквальном смысле говорил о том, что ее заслуги совсем незначительны. Огромный корабль и десятки побед в войне не являлись показателем ее способностей.

Женщина вспомнила отца.

В детстве, будучи старшей дочерью, она всегда должна была быть идеальной. Выстрелы из винтовки должны четко попадать в цель, а боевые навыки и стратегии отточены до совершенства. Права на ошибку не было. Особенно с младшим братом, что вечно позорил имя родителя.

В семье должен быть достойный наследник. Хоть кто-то, чье существование способно обелить имя родителя.

И вот сейчас она находилась в такой же ситуации. Будто стояла перед отцом и выслушивала все о своей неидеальности. В детстве она была покладиста. Не перечила из-за страха перед отцом. Сейчас же молчаливо глотала злость, не смея перечить вышестоящему существу.

– Бернардайн, – ладонь ректора внезапно опустилась на плечо женщины. – Я не делаю это из прихоти. Знаю, тебе тяжело принять свое положение, однако ты все еще капитан боевого корабля. Ты все еще служишь Совету, пусть немного и иным способом. И я мог бы выбрать другого на это место, но я знаю, что лучше тебя никто не сможет справиться с этой задачей.

– Я не учитель, – выдохнула она. – Я и Крик – боевая единица. Мы сражаемся, а не учим. Убиваем, а не разговариваем.

– Самое время научиться, – хохотнул ректор. – Не переживай, ты справишься. Ты всегда была способной ученицей. Пусть и довольно своенравной.

Лицо ректора становилось все более расслабленным. Его огромная ладонь чуть сильнее сжала чужое плечо, и Бернардайн отчетливо ощутила острые когти. Это не угроза или предупреждение. Просто непривыкший к прикосновениям ректор с трудом контролировал собственное тело.

– Я пойду, – высокая фигура мужчины отступила. – Мы подготовим для тебя комнату.

– Не нужно. Я буду спать на своем корабле.

– Тогда я попрошу прикрепить Крика к академии магнитным полем, чтобы он дрейфовал вместе с академией, не тратя силы, – ректор намеревался уйти, но в последний раз подал голос. – Не держи обиды, Бернардайн. Не всем нужно находиться на поле битвы для того, чтобы выиграть войну.

И после он ушел. Лишь цокот когтей и посоха стали единственными звуками, что слышала женщина.

На корабль она вернулась разбитой. Тусклые коридоры вновь наполнились светом, из-за которого она поморщилась. Мгновенно освещение стало слабее.

Вернувшись на мостик, Бернардайн опустилась в кресло. Злость отступила, и на смену ей пришла усталость. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь осознать всю серьезность ситуации.

– Не думай об этом, – раздался спокойный голос. – Командование давно хотело дать нам передышку.

– Если ты считаешь обучение мелочи отдыхом, то занимайся этим сам, – ладонью она закрыла лицо, желая заснуть прямо в этом кресле.

– В любом случае у нас нет выхода. Влияние ректора велико, и если мы пойдем против его воли, то Совет может признать нас преступниками. И наши прошлые заслуги совершенно не помогут.

– Я это прекрасно понимаю, – хрипло выдохнула она. Усталость медленно одолевала разум, и Бернардайн ощутила, что проваливается в сон.

Крик молчал. Выключил освещение окончательно, оставив лишь тусклый свет контрольной панели. Смотровое стекло помутнело, пока не стало полностью черным. Вскоре все помещение погрузилось в темноту.

Кристальное сердце выкачало из Бернардайн все силы, а разговор с ректором заставил и без того истощенную нервную систему испытать стресс.

Звездный Крик не мог позволить Бернардайн страдать еще сильнее.

– Отдыхай, Берн, – тихо произнес он, пускай его уже не слышали. – Разберемся со всем после твоего пробуждения.

Нео. Больше воздуха

Сон в новом месте упорно не приходил к Нео.

Комната, которую она делила с Кендрой, оказалась очень тесной, а кровать - жесткой. Система вентиляции практически не шумела, но слух все равно улавливал шипение свежего воздуха, которого катастрофически не хватало.

Девушка села. У подушки лежала бутылка воды, которая мгновенно была опустошена. Обезвоживание ощущалось как никогда.

Их общая с Кендрой комната оказалась намного меньше, чем они ожидали, а скудное наполнение и вовсе расстраивало. Всего лишь две койки и широкий стол, за которым они могли разместиться вдвоем. Полупустое пространство прямо сейчас заставлено коробками, разобрать которые не хватило сил.

В это время соседка безмятежно спала. Не врала, что не смогла отдохнуть на общем корабле, а потому уснула сразу же, стоило только коснуться подушки. Ее размеренное дыхание изредка прерывалось, отчего Нео казалось, что новой знакомой снился кошмар. Но вскоре ее дыхание приходило в норму, и помимо тихого шипения воздуха она могла слышать чужие вздохи.

Девушка встала с кровати и вышла из комнаты. Их общий отсек был значительно разгружен. Парни забрали свои вещи, и лишь некоторая часть осталась лежать на полу у входа. Скорее всего у них тоже иссякли всякие силы.