Станция "Фронтир" - Никита Семин

-Вхожу... в систему внутреннего оповещения... – голос хриплый, сдавленный, но сосредоточенный. На экране мелькали строки кода, предупреждения, символы доступа.

-...Передаю ложные координаты... атака якобы в Секторе «Бета»... Отключаю камеры... на их пути... Взламываю замки... сервисных тоннелей за ними...— каждый её успех – тихий триумф в этом аду. Открывал наёмникам лазейки. Сбивал с толку оборону. Заставлял алых охранников бежать не туда, где били «Клыки», а в пустоту. Игра в кошки-мышки. Только ставки – жизнь.

Имперские охранники откатывались. Беспорядочно. Как тараканы от света. Молодые рекруты в алой броне гибли пачками – застигнутые врасплох в узких коридорах-ловушках, накрытые шквальным огнём на перекрёстках. Сержанты, красные от натуги, орали, пытаясь организовать хоть какую-то оборону у ключевых шлюзов. Но наёмники... Ведомые волчьей интуицией старых бойцов и подсказками Лекс, просачивавшимися в их комлинки, они обходили укрепления. Появлялись с тыла – откуда не ждали! – или сверху, вываливаясь из вентиляции, как злые духи. Трупы в алой броне устилали пол ковром. Паника росла. Заразительная, липкая. Даже ветераны начинали оглядываться. Казалось, ничто не остановит этот неудержимый, разрушительный вал. «Гамма» падёт. Сейчас.

Но на центральной площади «Гаммы» натиск «Клыка» споткнулся. Внезапно. Жёстко. Словно наткнулся на невидимую, но абсолютную стену. Они ворвались на центральную площадь сектора – открытое пространство перед главным командным узлом. Когда-то здесь висели потрёпанные голограммы Мирта – теперь только исковерканные проекторы торчали из стен. И здесь... их встретила не стрельба. Не крики. Тишина. Мёртвая. Гнетущая. Пустота. Разбитые консоли, опрокинутые скамьи... но ни души. Ни одного защитника. Воздух висел тяжёлым, наэлектризованным полотном. Даже грохот боя в соседних коридорах казался приглушённым, далёким. Наёмники замедлились. Инстинктивно. Сбились в более плотные группы, прижимаясь спинами друг к другу. Их дикий рёв сменился настороженным, низким рычанием. Глаза метались. Что-то было не так. Слишком тихо. Слишком... чисто. Слишком ожидающе. Как в пасти хищника.

Она пришла. Из тьмы. Из тишины. Сверху. Снизу. Из тех самых вентиляционных решёток, которые Лекс взломала для них. Без предупреждения. Без боевого клича. Только тонкое, едва слышное шипение.

Иглы. Тонкие, как волос, микро-дроны «Хвостов» выстрелили из внезапно сгустившихся клубов дыма (откуда дым?!). Впивались в шеи, в лица, в стыки брони наёмников. Не взрывы – тихие, жуткие «пшики». И мгновенный эффект.

Бойцы «Клыка» вздрагивали. Словно от удара током. Хватались за горло, за лицо. Глаза расширялись в немой, леденящей агонии. Зрачки – чёрные дыры ужаса. Рты открывались в беззвучных криках. Мышцы... сковало. Не просто паралич – свернуло судорогой. Нейротоксин. Жгучий, как раскалённая игла в позвоночнике. Невыносимая боль рвала нервы на части. Они падали. Не как подкошенные – как марионетки с перерезанными нитями. Задыхались, корчась на холодном полу. Десятки. За секунды. Тихие "пшики" смерти.

Из дыма. Из-за опрокинутых столов. Из зияющих чернотой сервисных тоннелей – вышли.

«Черепная Стража».

Не бегом. Не рывком. Плавным, неумолимым шагом. Их чёрные хитиновые фигуры сливались с тенями; лишь багровые визоры горели в полумраке, как глаза голодных пауков из кошмара. Абсолютная тишина. Только... ритмичный грохот сапог по металлу. Раз. Два. Три. И низкое, вибрирующее жужжание. Виброклинки «Мандибулы» на бёдрах. Включённые. Дрожащие. Готовые. Звук проникал в кости, вызывая тошноту.

«Стража» не стреляла наугад. Не тратила патроны. Они работали. Как отлаженный механизм смерти. Три шага вперёд – короткий, прицельный залп из «Жал». Фью-фью-фью! Кроваво-красные сгустки плазмы прожигали броню «Клыка» насквозь. Не оставляя шанса. Внутренности вскипали. Ещё три шага – новый залп. Холодная точность.

Наёмники, не задетые токсином, пытались отреагировать. Поднять оружие. Залечь. Отползти. Бесполезно. Плазма настигала их раньше, чем палец успевал сжать спусковой крючок. Тех, кто оказывался слишком близко, встречали «Мандибулы». Жужжащие клинки взвизгивали, проходя сквозь броню и кость, как сквозь масло. Вжжж-хруст! Влажный, отвратительный звук. Краткий визг режущегося металла. Крики наёмников превращались в предсмертные хрипы, полные чистого, животного ужаса. Кислый смрад страха смешивался с гарью, озоном и железным духом крови.

«Золотой Клык», ещё минуту назад – неудержимый, яростный поток, превратился в отступающую, разбитую лавину. Рык сменился визгом. Паникой. Бойцы спотыкались о трупы товарищей, давили друг друга в узких проходах, пытаясь укрыться за жалкими баррикадами из разбитых консолей и опрокинутых столов. Пулемётные очереди стали беспорядочными, истеричными; пули рикошетили от хитиновой брони «Стражи», оставляя лишь чёрные подпалины. Гранаты взрывались впустую в клубах дыма, не причиняя вреда плавно двигающимся теням. Хаос, бывший их союзником, стал могилой.

За барной стойкой кафе «Звёздная Пыль» Лекс застыла. Ледяной пот стекал по вискам, смешиваясь с копотью. На экране портативного терминала дико прыгали предупреждения, заливая экран кроваво-красным: ВНЕШНЕЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО! СИСТЕМА «ЦЕРБЕР» ПЕРЕОПРЕДЕЛЕНА! УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: КРИТИЧЕСКИЙ

Пальцы онемели. Стали ватными, — Они контролируют сети. Мои взломы... ведут прямиком к ним. Я... провела их сюда, — шёпотом произнесла девушка.

Багровые вспышки выстрелов «Жал» отражались в широких, за стёклами светофильтров, глазах. Как отсветы ада. -Нет...» – шёпот сорвался с пересохших, потрескавшихся губ. Голос – тонкий, срывающийся, — Нет-нет-нет!

Трое охранников ворвались в кафе через разбитый вход. Первый – высокий, с обожжённым, дымящимся наплечником – мгновенно нацелил плазменную винтовку прямо на неё, за барной стойкой, — Хакерша! Живая! Держи!

Лекс рванулась влево, сбивая со стола осколки стекла. «Пчелиный Рой» в её руках взревел! Короткая, слепая очередь прошила воздух над головами, заставив охранника отпрянуть за опрокинутый стол. Тра-та-та! Она кувыркнулась вперёд, под свист ответных багровых сгустков плазмы, прожигающих стойку рядом. Ещё одна очередь – второй охранник, пытавшийся зайти с фланга, вскрикнул, хватаясь за пробитое, дымящееся бедро. «А-а-аргх!»

Но третий... Третий был хладнокровен. Старый волк. Винтовка высунулась из-за покорёженного холодильника как приманка. Ловушка. Когда Лекс, отстреливаясь, перенесла вес, чтобы сменить позицию – багровый сгусток вырвался слева, из-за разбитой витрины! Плазма чиркнула по левому плечу.

Адская боль! Будто впился раскалённый нож и повернул в ране. Резкий, обжигающий запах палёной плоти и ткани. Крик. Непроизвольный, дикий, вырвавшийся из самого горла. Рука дёрнулась, пальцы разжались. «Пчелиный Рой» звякнул о пол, откатившись под разбитую стойку. Потеряла. Всё.

Девушка рухнула на спину, ударившись головой о металл. Звёзды в глазах. Липкое тепло крови растекалось по рубашке под бронежилетом. Тошнота. Голова кружилась. Боль пылала.

Охранник вышел из-за холодильника. Медленно. Спокойно. Победитель. Его шаги гулко отдавались во внезапной тишине кафе. Забрало поднято – лицо изрезано шрамами, холодные глаза без капли жалости смотрели на неё сверху вниз. Винтовка – длинная, смертоносная – была направлена прямо в грудь. Палец лежал на спуске. Легко. Уверенно.

—