Счастье из чужой вселенной - Анна Максимова

Когда губы Айлира накрыли мои, я не сразу осознала, что вообще происходит. Он целовал меня нежно, но вместе с тем искушающе. Чувствовался опыт в каждом движении упругих губ, ласковом прикосновении шёлкового языка.

Это был второй в моей жизни поцелуй. Первый и вспоминать неприятно. Само действо тогда показалось мне неприятным и слюнявым, но я была глупо и наивно влюблена, оттого счастлива. Стоит ли говорить, что в итоге парень посмеялся надо мной? Когда поцелуй прервался и я потянулась за добавкой, он, скривившись, отпрянул, заявив, что это самые непростые деньги в его жизни. Всё оказалось до боли банально: он просто поспорил, что поцелует мутантку. Кто-то подбивал его и вовсе со мной переспать, но моему тогдашнему возлюбленному была противна сама мысль о том, чтобы делить со мной постель. И вот, снова чужие губы терзают мои.

И я потерялась в пространстве и собственных ощущениях. Казалось, небо, земля и звёзды смешались в один ослепительный калейдоскоп эмоций. Удовольствие, пряное и пьянящее, неслось по венам, заставляя забывать обо всём на свете.

Затем я внезапно очнулась. Рухнула с небес на землю. На Айлире уже нет рубашки, моя кофта была закатана до подмышек, пуговица на брюках расстёгнута. Мужские руки жадно сжимали моё тело, губы обжигали чувствительную кожу шею. Но самым жутким мне показалась внушительное возбуждение хвостатого, упирающееся мне в живот.

— Нет! — дёрнулась в испуге, стараясь вырваться из хватки всех конечностей эра. — Отпусти, я не хочу!

Айлир замер, уставившись на меня пьяными от возбуждения глазами. Зрачок, который был обычно похож на тонкую нить, заполнил почти всю радужку глаз. Несколько бесконечных мгновений во взгляде не было и намёка на осмысленность, потом эр моргнул, тряхнул головой и, отпрянув, дал мне свободу, которой я тут же воспользовалась, отползая и судорожно оправляя одежду.

— Прости, — прохрипел хвостатый. — Иди лучше в дом, Ева.

После чего, так больше и не взглянув на меня, Айлир, не снимая брюк, нырнул в водоём. Я же поспешила воспользоваться советом и убралась восвояси. Оставшееся до отбытия время просидела в предоставленной мне комнате, изучать быт инопланетян больше не тянуло. А когда пришло время отправляться на звездолёт, отчаянно трусила. У меня не было сил нормально посмотреть на красноглазого. Случившееся просто не укладывалось у меня в голове! Но и он не стремился лишний раз контактировать со мной, казался холодным и отстранённым. Лишь Мейн смотрел на нас с видимым недоумением, но от вопросов эр воздержался.

Вот, теперь сижу в своей каюте, не решаясь высунуть нос наружу. Внутри бесились мысли. Я искренне не понимала своей реакции. Звёзды, да где был мой разум? Ещё немного, и он бы трахнул меня прямо там, на берегу пруда! А Айлир как мог так поступить? Он же обещал! Вот чего стоит его слово! Или всему виной трижды проклятый инстинкт и нервное перенапряжение? Ответов на эти вопросы у меня не было.

Оставалось лишь надеяться, что до конца полёта ничего не произойдёт. А на Лендоре я смогу уйти к себе, оказаться на безопасном расстоянии от инопланетянина. Вообще, весь этот полёт был ошибкой. Я чувствовала: что-то случится, и не послушала свою интуицию. Зря. Теперь мне было откровенно страшно. Вдруг эр решит послать к чёрту моё мнение и однажды решит, что я должна быть его, независимо от моего желания? Ведь подобное дикарское поведение вполне в духе его расы…

АЙЛИР

Бывают периоды в жизни, когда кажется, что всё вокруг против тебя. Будто звёзды выстроились в таком порядке, который сулит лишь беды и проблемы.

Никогда в жизни мне не было так погано. Хотелось или разнести всё вокруг, выплеснуть кипящие в душе эмоции, или наоборот забиться в какой-нибудь укромный угол, чтобы никто не мешал упиваться жалостью к себе.

Позвать Еву с собой было безумием, продиктованным беспомощностью и отчаянием. Будь я более адекватен, то вряд ли бы решился. Ведь девушка так ярко демонстрировала нежелание лишний раз контактировать со мной, что надеяться на положительный ответ было глупо. Она же, к моему изумлению, согласилась! Маленькая беззащитная смеска с таким большим и добрым сердцем.

Наверное, не будь её в момент казни рядом, я бы опозорился на всю Империю. Это было невыносимо. Боль рвала и без того драную в клочья душу на части. Умом понимал: мой отец — безумец и чудовище. Только вот память, тварь беспощадная, безжалостно подкидывала сотни моментов из прошлого. То, как он учил меня всему, что я знаю, как улыбался мне, хвалил, подбадривал. В те мгновения воспоминания о том, как он приговорил Еву или отрёкся от меня, казались подёрнутыми туманом. Оттого жестоким, болезненным ударом были его слова о том, что он считает нас с братом своими ошибками, за которые стыдно. Смотрел на отца и не верил тому, что вижу и слышу. Будто это не он, а какой-то злобный двойник говорит все эти ужасы. А потом его не стало. Всего несколько минут, и на полу осталось лишь изогнутое в немыслимой позе тело, которое уже не было моим отцом.

Внутри творилось нечто неописуемое. Хотелось заорать во всё горло, крушить всё вокруг и плакать, как ребёнку. И лишь присутствие Евы, которую ощущал всем своим существом, заставляло держаться, балансировать на грани постыдного срыва. Затем она обняла меня, принося невероятное облегчение. Её прикосновения и близость словно наполняли силами.

Несколько часов я тщетно пытался восстановить подобие душевного равновесия. С моей стороны было свинством бросать Еву одну на чужой территории, но как гид или собеседник я был хуже не придумаешь. Брат заверял, что смеска весьма увлечённо изучает наше родовое гнездо. Оставалось надеяться, что ей правда не скучно.

Мы много проговорили с Мейном. В отличии от меня, казнь отца по нему почти не ударила. Скорее, он был удручен необходимостью отвлечься от любимого дела и зол из-за свалившихся обязанностей главы рода. Брат годы назад лишился последних крох любви и уважения к родителю. Он не смог простить ему смерти матери. Был убеждён в абсолютной