Самый сложный план - Сергей Зонин

таких пропорциях конструктивные недостатки (достаточно сильный удар просто переломил бы его пополам), корабль обладал и рядом выдающихся характеристик. Небольшое время строительства (благодаря скромному тоннажу его ввели в строй менее чем за год — просто построили на разных верфях разные участки, а потом состыковали их, как вагоны поезда, закрепив на общей оси — «хребте» конструкции). Высокая скорость в гиперпространстве. Солидная (для этого тоннажа) огневая мощь — тысяча тяжёлых и тысяча обычных турболазеров. Правда стрелять они могли только по борту — строго вперёд огневая мощь «Возмездий» была очень низкая, но из-за того же громадного удлинения, для них почти любой залп был бортовым, стоило развернуться лишь под небольшим углом. И главное — почти идеальный стелс, причём без специальных маскирующих полей — лишь за счёт свето- и радиопоглощающего корпуса. С носа или с борта заметить такой корабль было практически невозможно, из-за тончайшего профиля, а сверху, снизу или с кормы — можно, но сложно.

Словом, в использовании «Шпаги» очень многое зависело от тактического искусства капитана — как и в использовании её прототипа. В руках бездаря этот, с позволения сказать «суперразрушитель» не продержится против трёх обычных ИЗР даже пяти минут. А мастер уничтожит им и большую эскадру, почти не получив повреждений. Что вполне соответствовало стилю его нынешнего владельца.

Шпаги звон, как звон бокала,

С детства мне ласкает слух,

Шпага многим показала,

Шпага многим показала,

Что такое прах и пух.

Вжик, вжик, вжик,

Уноси готовенького!

Вжик, вжик, вжик,

Кто на новенького?

Кто на новенького?

Кто на новенького?

Подходите, ну ближе, ближе,

Вам урок преподнесу,

Подлецов насквозь я вижу,

Подлецов насквозь я вижу,

Зарубите на носу.

На опасных поворотах

Трудно нам, как на войне,

И быть может скоро кто-то,

И быть может скоро кто-то

Пропоёт и обо мне.

Юный друг, в бою открытом

Защитить готовься честь,

И оружием забытым,

И оружием забытым

Сам верши святую месть.

Эх, народец нынче хилый,

Драться с этими людьми,

Мне помериться бы силой,

Мне помериться бы силой,

С чёртом, чёрт меня возьми.

Если Дарт Вейдер был всесокрушающей кувалдой в руках Императора, то его преемник Арист — тонким, хирургически точным клинком. Стройный, гибкий, бледный юноша, шатен лет восемнадцати, в отличие от многих ситхов, никогда не скрывал своего лица — на котором чередовались только два выражения: флегматичное спокойствие или высокомерное презрение. Если каждый шаг Вейдера, казалось, сотрясал пол под ногами, то Арист двигался легко и плавно, почти танцуя. И убивал он так же — вместо того, чтобы медленно душить жертву, просто сдавливал её сердце, заставляя остановиться. Перед этим он спокойно, почти дружески объяснял, какие именно ошибки жертва допустила, и почему он вынужден избавить от неё Империю. Страха этот стиль внушал ничуть не меньше — когда Арист только начинал объяснять вам, что вы сделали не так, вы никогда не знали, чем завершится это объяснение — вторым шансом или мгновенной смертью. Из-за этого подчинённые слушали его очень, очень внимательно. Слушали также и окружающие — поскольку любой из них мог занять место убитого. Это было даже более продуктивно, чем молчаливые казни Вейдера — Арист мог быть уверен, что ошибку не повторят. Также его обвинения всегда были основаны на безупречно подобранных доказательствах. Он никогда не убивал человека просто потому, что был им недоволен. С дотошностью прокурора он разъяснял, какие именно положения армейского устава или имперского закона были нарушены, где и когда. Впрочем, иногда его приговор звучал примерно так: «Я не нахожу за вами никакой вины, однако, к сожалению, вынужден лишить вас жизни ради блага Империи. Ваша семья получит достойную компенсацию. Благодарю за вашу жертву и прощайте».

Таркин в высшей степени одобрял этот стиль управления. Аккорд, впрочем, тоже. Но одобряли они оба абстрактно, лишь до тех пор, пока соответствующие методы их лично не касались. Сейчас же у них был солидный шанс стать следующим показательным примером.

Никто не знал, что это за тип и откуда он взялся. Он был такой же загадкой, как и Вейдер. Только маску ему заменял возраст. Людям было трудно ассоциировать «тонкого и звонкого» посланника Императора с величественным седобородым старцем, злейшим врагом Республики. А те места, где его помнили ещё молодым и могли узнать, такие как планета Серенно, Арист просто не посещал. Галактика была достаточно велика.

Но для Таркина его личность не была бы секретом, даже не имей он доступа к интеллекту Аккорда и огромным массивам данных позитронных процессоров. Так же, как не была тайной личность Вейдера. Он достаточно хорошо знал все влиятельные аристократические семьи Республики.

Дарт Арист был клоном графа Дуку, Дарта Тирануса.

Но клоном — не значит «копией». Он воспитывался в совершенно иных условиях, да и клоноделы Камино, судя по всему, неплохо так доработали оригинал. Арист был тем, чем Дуку мог только мечтать быть. Предел самоконтроля, идеал утончённости. То равновесие, которого Дуку смог добиться лишь в старости, когда ему перестали мешать бурлящие гормоны, было для Ариста естественным, как дыхание. Он не считал себя лучше других, он объективно видел, что был лучше. Как он при этом умудрялся постигать Тёмную Сторону, которая требовала страха, зависти и ненависти — один Сидиус знал. Но видимо, то, что он знал, ему нравилось, раз он позволил этому парнишке занять место Вейдера.

На борту собственного корабля, за счёт множества встроенных ловушек, Аккорд имел бы некоторые шансы одолеть даже ситха. Но в гостях, на «Шпаге», он станет для Ариста лёгкой добычей. Никакая киборгизация не спасёт — и исаламири с собой тоже незаметно не привезёшь.

В то же время отказ явиться на «дружескую беседу» будет с его стороны практически прямым признанием, что он что-то замышляет против Империи. Банальная, но безупречно расставленная ловушка.

ДАРТ АРИСТ

Это было самое сложное из полученных им до сих пор заданий. Не потому, что противник особо сложный, а потому, что впервые учитель, кажется, сам толком не понимал, чего он от ученика хочет.

«У меня дурное предчувствие» — это не аргумент. Вот вообще. У самого Ариста тоже было дурное предчувствие в связи с Таркином, как, он подозревал, и у любого, владеющего Силой на уровне выше юнглинга. Но он же молчал! «Узнай о нём всё, что возможно» — это не задание.

Он потратил три месяца на сбор доказательств, задействовал лучших наёмников и детективов, ИББ и ИР… Ни-че-го. Странных,