Винделор - Роберт Д. Митрин
На лице Винделора появилась тень улыбки. Несмотря на груз мыслей, несмотря на осознание, что ещё совсем небольшая часть пути позади, а конец ещё далеко за горами, он чувствовал странное спокойствие.
Где-то в лесу раздался треск ветки. Он напрягся, но вскоре расслабился, вновь позволяя себе раствориться в тишине. Тепло костра согревало его ладони и ноги, а ночной воздух напоминал о том, как хрупок баланс между светом и тьмой, покоем и тревогой.
Вдруг из мрака скользнула тень. Сова вынырнула из темноты. Её широкие крылья бесшумно рассекли воздух, едва заметно колыхая невидимые струи ветра. Она села на ближайшую ветку, повернув к мужчине голову, а её глаза сверкнули в ночи двумя крошечными звёздами.
Винделор усмехнулся. Ему показалось, что это приветствие. Или, может быть, знак судьбы. Вспомнилось, как мать в детстве за его тяжёлые утренние подъёмы ласково называла его совёнком.
Он снова задумался — о страхах, которые преследовали его в прошлом. О том, сколько целей так и осталось неосуществлёнными. О сомнениях, которые терзали его, когда приходилось делать выбор. Но сейчас, сидя у костра, среди ночного леса и убаюкивающих голосов природы, он вдруг понял: важно не только идти вперёд, но и видеть смысл в каждом шаге. Даже если он ведёт не туда, куда планировалось.
Пламя трещало, подбрасывая искры в небо. Ручей продолжал свой вечный путь, звёзды мерцали в вышине. А Винделор просто сидел и смотрел перед собой, позволяя этому моменту наполнить его покоем. Пусть коротким, но таким необходимым ему.
Подбросив в костёр последнюю сухую ветку, Винделор впервые за долгое время ощутил лёгкость. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, впуская в лёгкие прохладный, чистый воздух ночи. В этот момент, сидя у костра под бескрайним небом, он почувствовал что-то похожее на умиротворение. Будущее было неизвестным, путь оставался долгим, но сейчас, хотя бы на мгновение, можно было просто остановиться и насладиться покоем.
Ночь пролетела незаметно, и вскоре на востоке небо начало светлеть. Лес, ещё минуту назад дремавший в тишине, оживал с каждым лучом восходящего солнца. Воздух наполнился свежестью, в кронах деревьев зашелестел лёгкий ветер, а покрытые росой увядшие травы засверкали в первые утренние часы. Капли влаги, собравшиеся на почерневших листьях, лениво стекали вниз, образуя крошечные ручейки, что терялись в мягком мху.
Постепенно пробуждались лесные обитатели. Где-то в ветвях тоскливо защебетали птицы, рассыпая мелодичные трели. Белки с ловкостью перебирались по высоким сучьям, а зайцы, осторожно выглядывая из укрытий, замерли, прислушиваясь к шорохам. Наступал новый день, и всё живое возвращалось к своим делам — подготовке к зиме.
Из палатки с сонным видом выбрался Илай, почесал макушку и широко зевнул.
— Доброе утро, сэр, — сказал он, потягиваясь.
Винделор мысленно усмехнулся. Сколько бы раз за эти дни он ни говорил мальчишке, что не нужно называть его «сэр», привычка у того, похоже, оказалась нерушимой.
— Доброе утро, — ответил он, всё же не став поднимать этот разговор снова.
Илай взглянул на мужчину, который, казалось, не сомкнул глаз за ночь.
— Вы не будете спать?
— Нет, нам уже осталось немного до города, — Винделор потянулся, разминая плечи. — Ночью отосплюсь. Садись, будем завтракать.
Он поставил на угли небольшой медный сотейник и разлил в кружки горячий чай. Затем, перебирая запасы, достал консервы и стал рассказывать мальчику, как правильно их использовать в походе. Илай слушал с интересом, жадно впитывая каждую мелочь. Он уже понял, что его спутник не просто знает, как выжить в дороге, но и привык к этому образу жизни.
Винделор передал ему кружку и заметил, как мальчик держит её так же, как он сам в детстве — двумя руками, будто боясь расплескать тепло.
Они с аппетитом съели скромный завтрак, а потом вместе собрали все пустые банки, тщательно проверяя, не оставили ли за собой следов. Лес не терпел беспечного отношения, и Винделор хорошо это знал.
— Держи, — протянул он мальчишке фотоаппарат из сумки. — Саймон любил такие вещи, может, пригодится и тебе.
— Спасибо, — сказал Илай, взял устройство и стал пристально его рассматривать.
После завтрака они взялись за лагерь. Винделор неторопливо объяснял мальчику, как правильно складывать палатку, пропуская верёвки через петли, чтобы ткань не сбивалась и легко раскладывалась в следующий раз. Илай внимательно слушал, повторяя за ним движения, и вскоре всё было сделано так, будто их здесь никогда не было. Он с гордостью огляделся, чувствуя себя настоящим путешественником. Покидая лагерь, он попробовал сделать своё первое фото: лесную тропу и идущего впереди Винделора.
Время, проведённое в дороге, сближало их сильнее, чем казалось вначале. В воздухе витало предвкушение нового дня, и холодное дыхание ночи сменилось лёгким теплом первых солнечных лучей.
Солнце неспешно поднималось над лесом, раскидывая пятна света на мягкой земле. Они шли по узкой тропе, прислушиваясь к шороху веток, далёким птичьим перекликам и редким порывам ветра, что пробегали между деревьев.
— Смотри, — Винделор вдруг остановился, указывая на едва заметные в земле углубления. — Это следы оленя. Видишь, как они расходятся в сторону? Он шёл неторопливо, но если бы испугался, отпечатки были бы глубже.
Мальчик с восхищением разглядывал метки, будто расшифровывая скрытые знаки.
— А вот там, между кустами, видишь? — продолжил Винделор, кивая на примятую траву. — Тут недавно пробежала лиса. Они оставляют вот такие узкие тропки, если приглядеться, можно даже понять, в какую сторону она направилась.
Илай заворожённо смотрел на окружающий мир, словно видел его по-новому. Он пытался запомнить каждую мелочь, каждую деталь, словно эти знания были для него ценнее золота.
Когда солнце уже стояло высоко, они вышли из густого леса на просторное поле. Высокая жёлтая трава колыхалась в такт ветру, напоминая живую, мерцающую реку. Вдалеке виднелась старая, почти затерянная среди зарослей тропинка.
— Куда она ведёт? — с надеждой спросил Илай, его лицо осветилось азартом.
— Это дорога караванщиков, — ответил Винделор. — Мы здорово срезали путь. Дальше пойдём по ней.
Широкая тропа тянулась вдоль границы леса и луга. Осеннее солнце клонилось
