Геном Пандоры: селекция - Андрей Куценко

Я уже догадался, что это запись из чипа напавшей на меня официантки. Небольшой кэш чипа сохранял информацию после смерти, в том числе, визуальные данные.

— Ты спросил, как ты выжил, — грустно улыбнулся Виктор.

Я непонимающе посмотрел на него, пытаясь определить шутит ли он. Заметив мой взгляд, он сделал пасс над консолью, и изображение сменилось на структурированную цепочку ДНК. Рядом с ней раскрылись окна с десятком бегущих строк, значения которых я не понимал.

— Ты знаешь профиль моих работ, Саш, — констатировал профессор известный факт. — Но даже для меня многое выходит за рамки разумного. Впрочем, давай обо всем по порядку. После твоего сообщения я перевел лабораторию в закрытый режим и долго просматривал камеры вместе с Геной. Сам понимаешь — выходной и народу на территории почти никого. Затем убедил охранника притащить сюда тело какого-то бедолаги, которого инцидент застал рядом с лабораторией. Сверил полученный его чипом инфопакет с тем, что ты мне прислал, и они оказались идентичны.

Я молча кивнул, ожидая продолжения.

— Мой ассистент последние полгода занимался созданием нейросети, моделирующей воздействие различных вирусов на геном человека. Он немного подкорректировал её и прогнал пакеты информации.

— Какое совпадение, — удивленно произнес я. — И какая выборка?

— Сам понимаешь, что с опытными образцами у нас проблема, так что пришлось работать с виртуальными моделями из нашей базы данных. В общем он смоделировал… пару тысяч прогонов в ускоренном темпе.

Я на секунду замер, пытаясь прикинуть объем проделанной работы и качество софта, необходимого для этого.

— Ого, а парень не промах.

— Сам знаешь, без своего программиста нейросетей сейчас эксперименты проводить сложно, а твои расценки не по карману даже мне.

— А как он работает без чипа? — удивился я.

— По старинке. Мощность у моей лаборатории в избытке. Но мы отвлекаемся.

Я кивнул.

— В общем, мы имеем дело с нейросетью нового поколения, под контролем которой активизировались корневые директивы всех чипов. Далее шли пакеты информации и каждый имел определённую функцию. Первый активировал прямое подключение ДНК и смоделировал виртуальную матрицу всех рецепторов. Таким образом произошла распаковка ДНК для последующей транскрипции генома. Следующий пакет активировал экспрессию белков факторов транскрипции и после получения первой устойчивой цепочки генов активировал серию ферментов, ускоряющих процесс трансформации.

Я слегка поплыл от избытка терминов, но суть начал улавливать.

— По-простому, — подтвердил мои догадки Беляев. — Это цифровой вирус, подключившийся к ДНК и запустивший процессы макроэволюции в стихийном режиме. Что-то наподобие управляемого органогенеза. Делали его гении и причем очень давно.

Я работал с профессором над другим биотехническим проектом, и даже моих знаний в этой области хватало, чтобы понять — это путь в никуда. Миллиарды комбинаций внешних факторов, воздействующие на не менее сложную структуру человеческих генов, дадут самый непредсказуемый результат. Все просто должны погибнуть. Шанс найти что-то стоящее — один на миллиард.

Это я и озвучил профессору.

— Ты абсолютно прав, Саш, — кивнул он. — Но эта нейронка каким-то образом смогла повысить шансы этого дикого эксперимента.

— До десяти-пятнадцати процентов? — выпалил я.

Профессор развёл руками, посмотрел на меня и кивнул.

— Ты прав. Все, кто выжил — получили случайную устойчивую мутацию. Но это в теории. Сам понимаешь, у нас всего три валидных чипа. Для серьезного исследования — крайне мало.

— Тот, кто это сделал — уничтожил весь мир, — подвел я давно понятный итог. — Но зачем? Какой в этом смысл?

Произошедшее внушало первобытный ужас, который я до сих пор не мог осознать в полной мере. И сейчас, находясь в относительной безопасности, остро почувствовал, как безумие происходящего выбивает почву из-под ног. Как проповедник цифры и аналитик, я везде искал структуру, цель и способы ее достижения, но в этом случае в голову лезли лишь дикие мысли о каком-то античеловеческом заговоре психопатов. Решив отложить этот вопрос на потом, я вернулся к разговору с профессором.

— Смысл в этом определенно есть, — ответил он. — И, боюсь, предположения совсем плохие. Да и то — не предположения, а всего лишь домыслы. Сам понимаешь, сейчас надо в первую очередь озаботиться насущными вещами.

— Согласен, — нехотя кивнул я. — Кое-что стало ясно, но я до сих пор не понимаю, как выжил. Я четко помню наполовину откушенную руку, и как меня жрали заживо. Но на мне даже следов не осталось.

— Ты умирал. Вернее умер. Когда мы затащили твое тело в медицинскую капсулу, она диагностировала клиническую смерть. Аппаратура давала тебе всего несколько часов, используя возможности поддержки на максимум.

— И…? — не выдержал я, когда профессор сделал паузу.

Пальцы профессора опять вспорхнули над планшетом, выводя на экран картинку с официанткой.

— Твой первый удар проломил ей череп и практически убил ее. Чип это четко зафиксировал. Такое же состояние клинической смерти как у тебя. Но через пару часов биоритмы начали восстанавливаться. В общем, не буду тебя больше томить. Мы с Мишей вытащили из модуля вируса официантки устойчивую генную модификацию и загрузили в твой чип.

В глазах потемнело от негодования. Я закрыл глаза, выдохнул и начал медленно считать про себя.

«Я жив», — наконец-то пришла здравая мысль, а с остальным можно разобраться.

— То есть вы решили подселить ко мне вирус, не зная, сработает вообще это или нет?

— Ты умер, Саш! И вряд ли бы дал согласие на тот эксперимент.

— Да уж, — промычал я, вынужденно с ним соглашаясь.

— В общем, за сутки твой организм успешно восстановился. Причем самостоятельно. Капсула только подавала набор необходимых питательных веществ в физрастворе. Все это время я обследовал тебя, следя за механизмом генной модификации, и хочу показать еще кое-что.

Картинка с официанткой пропала, возвращая трехмерную структуру ДНК.

— Это твоя ДНК до принятия вируса, — легкий щелчок по панели управления. — А вот твоя текущая ситуация.

Виджет начал медленно вращаться, и я замер, наблюдая процесс трансформации ДНК. Из основной спирали выделилась маленькая красная нить и начала обвивать основные, соединяясь с ней.

— Миша в свойственной ему манере сделал визуализацию, — продолжил профессор. — Но так для тебя будет чуть понятнее.

— Но это же невозможно! — не смог я сдержать изумления.

— Это только на первый взгляд, — возразил Виктор. — Структура самой ДНК не нарушена. Третья ветвь дублирует основные, но есть нюанс. В ней активны кластеры генов, которые в организме обычно «молчат». А теперь их экспрессия стала возможна. Мои коллеги из Дамаска делились со мной прототипами подобных исследований, хотели использовать для генной терапии. Но эти наработки были еще очень сырыми. Вот бы запросить их сейчас! Но глобальная сеть рухнула и в свете последних событий вряд ли восстановится.

Я отчетливо понимал,