Винделор - Роберт Д. Митрин

Мира пришла в себя, оказавшись на мягком диване в уже знакомой вип-комнате. Она не помнила, как оказалась там, и слегка потянулась, чувствуя усталость, которая, казалось, пропитывала её мышцы. В руках у неё был бокал, а рядом стояла тарелка с деликатесами. Она лениво начала пробовать, не обращая внимания на остальные происходящие события, просто позволяя себе расслабиться. Её мысли медленно расплывались, а ощущения от еды и напитков делали её состояние лёгким и приятным.

Однако её внимание отвлёк голос мужчины, который подошёл к ней и с улыбкой спросил:

— Не хочешь попробовать что-то более интересное?

Мира немного моргнула, не сразу осознавая, о чём он говорит. Но как только мысль о том, что её можно «освежить», вошла в её голову, она без колебаний ответила:

— Да, почему бы и нет?

Мужчина улыбнулся, и его глаза блеснули от какого-то внутреннего знания. Из-под стола он достал небольшой футляр, открыл его, и внутри оказались странные маленькие ампулы. Мира взглянула на них, и её любопытство только усилилось.

Вип-комната дышала роскошью и дымом — мясо, лоснящееся жиром, вино в хрустале, пирожные с кремом, как маленькие трофеи. Мира танцевала, растворяясь в ритме, который заглушал всё: ссору с Илаем, его слова о чести, её собственную пустоту. «И что ему не нравится? — думала она, кружась. — Это и есть жизнь».

Мужчина с бородой поймал её взгляд из угла комнаты. Он достал из кармана тонкую ампулу, в которой переливалась золотистая жидкость, похожая на расплавленный свет.

— Это не твои таблетки, — сказал он, понизив голос. — Один раз — бесплатно. Но только если не испугаешься.

Мира замерла, чувствуя, как сердце бьётся в горле.

— Давай, — сказала она почти шёпотом, протягивая руку.

Жидкость обожгла язык, и мир взорвался красками — ярче, чем когда-либо. Музыка стала осязаемой, каждый шаг — полётом. Но где-то в глубине, под этим восторгом, росло чувство, что она переступила черту, из-за которой нет пути назад.

Глава 16

Глава 16

Рассвет в «Двадцать седьмом» мягко пробивался сквозь занавески, заливая комнату тёплым светом. Город за окном уже оживал: звенели тележки торговцев, где-то хлопали ставни, а над крышами тянулся лёгкий аромат хлеба и жареных каштанов. Улицы наполнялись гулом шагов и смеха — не навязчивым, а скорее привычным, как дыхание большого дома, который никогда не спит.

Илай открыл глаза, чувствуя тепло солнца на лице. Он лежал на узкой кровати в их маленькой комнате в гостинице — простой, но уютной, с деревянными стенами, пахнущими смолой, и потёртым ковром у окна. Рядом спала Мира, её тёмные волосы разметались по подушке, а дыхание было лёгким, почти неслышным. В утреннем свете она казалась спокойной, будто город за стенами ещё не успел тронуть её своими заботами. Илай улыбнулся, глядя на неё, и в груди разлилось тепло — простое, но живое.

Он тихо поднялся, чтобы не разбудить её. Половицы скрипнули под босыми ногами, и он шагнул к маленькой кухоньке в углу. Там стояла плита, слегка тронутая ржавчиной, и жестяной чайник, поблёскивающий в лучах солнца. Илай зажёг огонь, и вскоре комната наполнилась ароматом кофе — густым, с ноткой горечи, который всегда напоминал ему о доме, которого у них с Мирой пока не было. Он насыпал молотые зёрна в турку, налил воды и поставил её на плиту. Пламя затрещало, а кофе начал медленно закипать, пуская пузырьки.

Мира шевельнулась на кровати, простыня соскользнула с её плеча. Она открыла глаза, поймав взгляд Илая, и улыбнулась — сонно, но искренне. Потянувшись, она села, волосы упали на лицо, и она небрежно откинула их назад.

— Доброе утро, — сказала она, её голос был мягким, с лёгкой хрипотцой после сна.

— Утро, — ответил Илай, помешивая кофе. — Уже пахнет городом, слышишь? Каштаны жарят.

Она рассмеялась тихо и встала, босые ноги коснулись пола.

— Пахнет твоим кофе, а не городом, — поддразнила она, но тут же добавила: — Хотя да, каштаны тоже ничего.

Мира потянулась к занавеске, отделяющей ванную — крохотную каморку с раковиной и зеркалом.

— Я на минуту, — бросила она, исчезая за тканью.

Илай услышал, как зашумела вода, и вернулся к плите. Он разлил кофе по двум кружкам — старым, с потёртыми краями, но любимым. Поставил их на стол рядом с парой вчерашних булочек, которые Мира принесла из ресторана. За занавеской Мира что-то напевала, почти неслышно, и он улыбнулся, представляя, как она смотрит в зеркало, поправляя волосы.

Но Мира не просто умывалась. В ванной она быстро открыла сумочку, висевшую на крючке, и достала маленькую баночку. Пальцы слегка дрожали, когда она вытряхнула таблетку на ладонь. Взгляд метнулся к занавеске — Илай не должен был знать. Она положила таблетку под язык, закрыв глаза, и проглотила её, чувствуя, как горький вкус растворяется. Это был её секрет, её способ сделать день легче, и она не хотела, чтобы он видел эту слабость. Вода из крана заглушила её вздох, и Мира вернулась к раковине, плеснув холодной воды на лицо.

Когда она вышла, её щёки чуть порозовели, а глаза блестели — то ли от воды, то ли от чего-то ещё. Она подошла к столу, взяла кружку и вдохнула аромат кофе.

— Ты волшебник, — сказала она, улыбнувшись, и сделала глоток. — Без этого я бы точно не проснулась.

Илай сел напротив, обхватив свою кружку. За окном город звенел голосами: торговцы расхваливали товар, дети смеялись, бегая по мостовой, а где-то играла скрипка, вплетая мелодию в утренний шум.

— Я думал, может, сегодня погуляем? — предложил он, глядя на неё. — Пройдёмся до площади, там ярмарка начинается. Посмотрим, что нового.

Мира кивнула, её пальцы постукивали по кружке.

— Звучит здорово. Давно не выбирались просто так, без дел. Может, найдём что-нибудь для нашей… ну, будущей жизни?

Илай поднял бровь, но в его взгляде мелькнула искренняя надежда.

— Будущей жизни? Это ты про что? Про дом, о котором ты вечно мечтаешь?

Она рассмеялась, но в её голосе было что-то серьёзное.

— Ага, про дом. Представляешь, свой угол, где пахнет не углём, а цветами? Где можно поставить стол побольше, чтобы звать друзей. Я хочу, чтобы у нас было место, Илай. Не эта гостиница, а что-то настоящее.

Он кивнул, глядя в кружку, словно там могли быть ответы.

— Я тоже хочу. Но, знаешь,