Пока еще зомби? Ну ничего! Книга IV - Алексей Сказ
Поток голубых искр, эссенция их душ, вливался в алтарь. Тот начал вибрировать, гудеть все громче, и руны на нем вспыхнули нестерпимо ярко. Пространство над ним исказилось, словно раскаленный воздух над костром. А затем оно треснуло. С сухим, похожим на треск ломающегося льда, звуком в воздухе начала формироваться трещина, разрыв. Золотые врата. Из них хлынул не какой-то теплый и ласковый, а холодный, безразличный, давящий свет. Я чувствовал эту энергию. Она была другой, но суть ее была та же, что и у портала Заар-Ноха. Это был проход в другой мир. И то, что ждало по ту сторону, явно не несло мира и процветания. Это была сила, которая требовала жертв. И она их получала.
Я понимал, что должен остановить это. Прямо сейчас. Моя правая, демоническая рука все еще гудела от заблокированного удара, но я уже чувствовал, как внутри меня собирается энергия для следующего, решающего выпада. Я мог бы прорваться через защиту Инвока. Я мог бы снова использовать «Энергетический Взрыв», вложив в него всю свою мощь. Это был бы удар, способный расколоть не только его световой барьер, но и его кости. Это могло бы сработать. Но это означало бы покалечить его. Возможно, убить.
И что-то внутри, какая-то интуитивная часть меня, противилась этому. Та самая часть, что помнила не только его ник, но и то, как он всегда прикрывал мою спину в самых безнадежных катках, как он, не сговариваясь, понимал мои самые безумные тактические маневры.
Я смотрел на Инвока, на его спокойное, сосредоточенное лицо, на его до боли знакомый прищур, и не видел в нем врага. Я видел друга, который по какой-то неведомой, чудовищной причине играет в чужую игру. Его движения были идеальны, но в них не было души. Не было того азарта, той искорки, с которой он когда-то врывался в толпу врагов, зная, что мы с Митяем и Канатой всегда его поддержим. Сейчас он был похож на идеального, но бездушного бота, следующего заложенной в него программе.
И я принял решение.
Я резко сбросил концентрацию энергии. Бушующее в моей руке багровое пламя угасло, сменившись ровным, контролируемым потоком силы. Я не стал прорываться, и изменил тактику. Мой бой превратился в танец. Я перестал бить напролом, вместо этого я начал кружить вокруг него, используя всю свою скорость и ловкость. Моя бита встречалась с его световыми блоками, но теперь мои удары были не сокрушающими, а отвлекающими. Я заставлял его двигаться, реагировать, я держал его в постоянном напряжении, не давая ему ни секунды, чтобы вмешаться в происходящее на поле боя, но и не пытаясь нанести решающий удар.
Я решил довериться своей интуиции. Довериться тому, что я слишком хорошо знал этого парня. Он не мог просто так стать пешкой в руках какого-то напыщенного фанатика. За этим должно было стоять нечто большее.
Портал над алтарем наконец стабилизировался. Рваная, пульсирующая рана в ткани реальности затянулась, превратившись в сияющую, идеальную в своей геометрии золотую арку. Из нее больше не лился хаотичный поток энергии, а исходил ровный, холодный и безразличный свет, который, казалось, поглощал все звуки. Грохот битвы, крики, выстрелы — все стихло, утонув в этой давящей, священной тишине. Свет был прекрасен, как может быть прекрасна отполированная до блеска гильотина, и от его неземного сияния по коже бежали мурашки.
Архиепископ, стоя у подножия этого чуда, был в экстазе. Он забыл про битву, про врагов, про все на свете. Он рухнул на колени, простирая к порталу дрожащие руки, его лицо, искаженное блаженной, безумной улыбкой, было мокрым от слез.
— Грядет! — его голос, сорвавшийся на восторженный, почти истеричный визг, был полон фанатичного восторга. — Наш спаситель! Наш Владыка! Он здесь! Он принесет очищение этому грязному, оскверненному миру!
И из портала, из его сияющей, бездонной глубины, медленно, плавно, с неестественной, механической грацией, появилась рука. Она была будто выточена из чистого, сияющего золота, без единого изъяна, без единой жилки. Она была идеальна. Слишком идеальна, чтобы быть живой. Это был словно артефакт, произведение искусства нечеловеческого гения.
Но она не тянулась к Архиепископу с благословением. Она медленно сжалась в подобие чаши, и жрец, увидев этот жест, издал счастливый, удушенный всхлип, готовый принять дар своего бога. А затем ее пальцы, острые, как лезвия, с нечеловеческой скоростью пронзили грудь жреца.
Раздался отвратительный, влажный звук, с которым металл вошел в плоть. На лице Архиепископа застыло выражение абсолютного, недоумевающего шока. Он посмотрел вниз, на идеальные золотые пальцы, торчащие из его груди, затем снова поднял взгляд к порталу. В его глазах не было боли. Лишь вопрос. И, возможно, тень того самого очищения, которого он так жаждал.
Ну что же… почему-то меня уже не удивляли подобные повороты в этой проклятой игре. И Архиепископ… он на удивление не закричал от боли. Он издал протяжный, полный невыразимого, почти непристойного наслаждения стон.
— Да! ДА! — его лицо исказилось в экстазе, глаза закатились, а из груди, хлынул не поток крови, а ослепительный, невыносимо яркий столб золотого света.
Он ударил в полуразрушенный свод собора, и тот, не выдержав, начал осыпаться, но камни, не долетая до пола, испарялись в этом сиянии.
— Я чувствую! Сила! БЕЗГРАНИЧНАЯ, БОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА!
Его тело начало меняться. Кожа, до этого бледная и пергаментная, засияла изнутри, становясь полупрозрачной, как полированный алебастр, под которой пульсировали потоки жидкого золота. Кости с оглушительным, влажным хрустом начали менять свою форму, вытягиваясь и утолщаясь. Он становился выше, величественнее, его фигура теряла человеческие пропорции, превращаясь в нечто иное.
Из-за его спины, с треском разрывая дорогую золоченую рясу, вырвались два огромных, ослепительных крыла. Это были не перья, а чистый, концентрированный свет, застывший в форме крыльев, и от них исходил такой жар, что воздух вокруг начал плавиться и искажаться. Глаза Архиепископа вспыхнули, как
