Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна
— А-а-а, ты поэтому уезжал тогда из города, когда вернулся с простреленной ногой? В восторге от собственной догадливости перебил его Марцель. — Но ведь даже… «Да», — хмыкнул Шелтон, — «скажем так, тот эпизод помог одному человеку осознать, насколько он далёк от идеалов мафии.
Да, кстати, послезавтра мы уезжаем. Арендованную машину я уже сдал, поедем на поезде до ближайшего крупного города, потом с другими паспортами на самолёте, ну, хотя бы в британскую зону. Там по ситуации сориентируемся. Так что, если хочешь попрощаться с Ульрике, делай это сейчас». Марцель как-то сразу растерялся. «Да, я думал, мы ещё хотя бы неделю здесь пробудем.
По-идиотски получается. Её сейчас вроде нет дома». «Так позвони ей». Шелтон покопался в мобильнике и кинул его напарнику. Вот с этого номера она звонила. Марцель попытался дозвониться, не вышло. Телефон в доме фрау Кауфер, любезно подсказанной Греттой, тоже не отвечал. В конце концов, Марцель просто набил сообщение и сел на подоконник с чашкой чая. На фоне вечернего неба темной громадой выселся монастырь.
Чашка в руке вдруг показалась невероятно тяжелой. — Ты куда? — удивленно спросил Шилтон, когда Марцель начал судорожно искать одежду почище и поприличнее. — Хочешь еще кого-то навестить? — Ага, сестру Ангелику. Он махнул рукой и выбежал из дома. До службы оставалось еще минут сорок, и Марцель носился по монастырю как ошпаренный, беззастенчиво приставая ко всем встречным с просьбой отвезти его к сестре Анхелике.
Наконец, одна из молчаливых монахинь указала ему на небольшую пристройку за храмом, которую использовали как местный музей. Анхелика действительно нашлась там. Некоторое время он стоял на пороге и разглядывал ее, седую старуху с удивительно прямой осанкой и ясным взглядом. Смотрел и сравнивал, с портретом на стене в кафе Линденов, с которого улыбалась ослепительная красавица, с воспоминаниями Цорна, где она была бледной и решительной, с ее собственными воспоминаниями, пронизанными ароматом кедров и солнечным светом.
А потом спросил. — Ведь этот Цорн приходил сюда в тот вечер, когда случился пожар, да? Мужчина в шляпе и в коричневом плаще. Ангелика вздрогнула и улыбнулась. Ей было больно. — Да, я слышала, он умер недавно.
Молния попала в дом во время грозы, и все сгорело. Он был хорошим человеком, Марцель, но ему очень не повезло. Марцель прошел и сел рядом с ней, взяв ее за руку. Пальцы были холодными, как у ожившего мертвеца. — Вы так говорите, потому что вы очень добрая, а он Он не был хорошим человеком, и не надо по нему горевать.
Я тоже плохой, кстати. Хороших очень мало. Анхелика качнула головой. На губах с тыла все та же растерянная улыбка. Неправда, хороших больше, просто некоторые хорошие люди очень несчастны, а несчастье делает нас жестокими. Некоторое время Мартель просто гладил ее ладонь, не зная, что сказать.
Вокруг было очень много старых предметов, книги, фотографии, мелочи под стеклянными колпаками, вроде бы имеющие отношение к монастырю, и ничего по-настоящему ценного, кроме последних лучей заходящего солнца, льющихся через высокое стрельчатое окно. — Вы его любили, да, Анна-Мария? Она засмеялась и почти сразу раскашлялась, сухая и надрывно. — Давно меня так не звали. — Да, любила, люблю.
Марцель хотел сказать ей, что Рут погибла, но так и не смог. Вместо этого он попросил. — Вы ведь увидите сегодня Декстера, то есть отца Александра, да? Тогда скажите ему, что мы послезавтра уезжаем на поезде в девять сорок, и если он хочет встретиться с Ульрике, пусть найдет меня сегодня. — Хорошо, — тихо пообещала сестра Анхелика. Она по-прежнему улыбалась, но как только Марцель переступил порог, заплакала.
«А что бы их всех?» Марцель оборвал телепатическую связь и закурил. К Шелтону он вернулся уже поздно ночью. Александр Декстер заявился к Вальцам прямо во время завтрака, якобы для знакомства с паствой. Он вежливо расспрашивал Гретту о жизни в Хаффельберге и напрочь игнорировал осторожные попытки стратега прощупать почву.
Марцель немного полюбовался на это, а потом встал из-за стола и направился к двери. Проходя мимо лжесвященника, он словно невзначай мазанул пальцами ему по затылку и скинул всю необходимую информацию. Время встречи, место, условия. «Ты куда?» Уже не особенно заботясь о поддержании имиджа, окрикнул напарника Шелтон. «В твоем состоянии я бы не советовал». «В госпиталь», — перебил его Марцель и ухмыльнулся.
До отъезда оставалось еще два неприятных дела, и с одним из них нужно было разобраться прямо сейчас. «Так, значит, госпиталь у нас за рекой, и два часа остается до встречи. Должен успеть». Больничный комплекс в Хаффельберге ничем не уступал такому же в любом из центральных районов Шельдорфа, разве что люди так не толпились в холле, а дежурная могла сказать, кто в какой палате находится, даже не заглядывая в компьютер.
— Иоганн Вебер, — задумчиво протянула она, украдкой разглядывая недочитанный роман, спрятанный за стойкой. — Вы ведь не его родственник. Второй этаж, номер 24, одиночная. — Спасибо, — улыбнулся вместо ответа Марцель, узнав все, что хотел, и перегнулся через стойку, касаясь ухоженной руки. — Не думай обо мне. Лучше книжку почитай.
Пока дежурная рассеянная листала роман, и думать забыв о странном посетителе, Марцель поднимался по лестнице, массируя ноющие виски. После двух высокоуровневых воздействий за короткое время голова начала побаливать, пока терпимо, но чувствительно. Иоганну Веберу, впрочем, было еще хуже. После приступа он целыми днями спал. Лекарства, возраст, общая усталость. Возле него постоянно дежурил кто-то из родственников.
Сегодня почетное место у изголовья занял очередной мелкий и белобрысый племянничек, но от него Марцель быстро быстро избавился, внушив непреодолимое желание пересидеть полчаса в туалете. Когда парень выскочил из палаты и пронёсся по коридору, телепат хмыкнул и толкнул дверь. На столике стояла ваза с солнечно-жёлтыми одуванчиками, и грековатый запах перебивал даже лекарственную вонь. Марцель выхватил один и размял в пальцах, пачкая кожу липким, быстро темнеющим соком, переступил с ноги на ногу.
Заставить себя разбудить больного старика было почему-то трудно. — А, это ты! Первые слова Иоганна отдавали разочарованием. Марцель сцепил руки за спиной. — Я ненадолго, — сказал он, глядя в сторону. — Так, заскочил извиниться. Я тут на днях убил твоего друга Лео, и не сказать, что сильно об этом жалею.
Иоганн резко выдохнул и закашлялся. — Ты не врёшь? Злости в его вопросе не было ни грана, лишь бесконечное недоверчивое удивление. — Не вру, — хмыкнул Марцель, — так что можешь перестать трястись за свою ненаглядную Эву. И да, кстати, о Штернбергах. Прекрати уже вешать на бедняжку Герхарда заботу о твоих цветочках.
Он эти монстеры с дефенбахиями на дух не переносит. На этом всё. Бывай здоров, дедуля, — неловко оцелютовал Марцель и встал. — Погоди, — хрипло попросил Иоганн. Глаза у него были мутные, дыхание сбилось, и контрольная установка в изголовье кровати начала пищать. — Ты видел Эву? Она здесь? — Вроде бы, нет, — пожал плечами Марцель.
А что? — Здесь была женщина, — неожиданно ясным голосом произнес Иоганн. Она принесла корзину желтых цветов и села у окна. «Женщина в синем платье, совсем как у Эвы». Прибор запищал совсем дико, и Марцель поспешно выскочил из палаты, чтобы не столкнуться с врачом. Пальцы, вымазанные одуванчиковым соком, почему-то щипало.
Он бегом добрался до реки, а там присел, рискуя свалиться в воду с крутого берега, и начал старательно отмывать руки. До встречи с Ульрике в заброшенном саду за сгоревшей школьной пристройкой оставалось около часа. Этого хватило, чтобы обойти все прилежащие кварталы вдоль и поперёк, наворовать яблок и почесать за ухом пару вредных зеленоглазых кошачьих подростков, нежившихся на тёплых камнях школьных развалин. Ульрике, в отличие от тысячи-тысяч женщин, оказалась пунктуальной и пришла ровно в полдень, как и было назначено.
— Привет, — зевнула она, — и о чём ты хотел поговорить? — Э-э-э… — протянул Мартель, виновата, косясь в сторону. — Вообще-то это не я хотел… Извини… — Алекс, выходи, я тебя слышу… Зашуршали кусты, и Мартель заранее втянул голову, опасаясь заслуженной затрещины. Но гнев пал не на него.
