Наследник двух Корон (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

Камин.

Жаркое пламя.

Вновь зима на улице. Я вновь смотрю в языки огня.

Год позади.

Ещё один год моей жизни в этом времени.

Первый год, когда я реально смог что-то сделать и что-то изменить в своей жизни. Да, и в истории вообще.

Год. Много это или мало?

Как знать. Как знать…

В Германии с Данией и в католической Европе на дворе сегодня уже наступил ТЫСЯЧА СЕМЬСОТ СОРОК ТРЕТИЙ год. В России, Швеции, Лотарингии с половиной Швейцарии и Великобританией ещё нет. Мы отстаем? Не знаю. Не сказал бы. Даже по календарю компания хорошая.

Нет у меня ощущения, что мы тут дикари. Совсем нет. Работы впереди очень много. Но, мы победим.

Потрескивают поленья в камине.

У нас тут скоро Рождество.

Мне тут скоро пятнадцать. По местным меркам уже не мальчик. Царственная тётка уже всерьез подбирает мне будущую невесту.

В очередной раз ловлю себя на мысли, что не так часто вспоминаю о своей семье далёкого будущего, как она того достойна. Жена, дети, внуки, правнуки. Я не знаю в чём причина. Возможно, в том, что моя Иринушка, критикуя мою заботу о каждом шаге детей, сказала просто: «Отпусти их. Позволь им любить тебя на расстоянии».

А я после экспедиций не мог нарадоваться на них и старался везде «соломку постелить». Парни как-то незаметно выросли, а я стал реже ездить и выплеснул на внуков свою нерастраченную заботу. Писал, звонил… Старший после того, как у меня были проблемы с рейдерами, остался в Германии, а младший уже по гарнизонам сам колесил. Дочь давно и далеко из гнезда выпорхнула. Так что последние тридцать пять лет куковали мы одни с Иринушкой в большом доме. Дети приезжали конечно с внуками, но всё реже и реже. А мне тамошнему не хватило отцовства! Не меньше, чем здешнему мне не хватало отца.

Хорошо, что у меня были студенты и любимая жена. Её смерть меня тяготила всего больше. Мы были с Иришей в жизни были как два крыла.

Ирина меня только в Белостоке отпустила. А дети… Для них я всё равно умер. Похоронили. Рядом с Иринушкой и нашим младшим. Старший сын с дочкой может цветочки на могилку приносят. Раз в год. А то и два. Как «вырвутся». Нет меня там. Я умер. Всё кончено.

И начато. Надо жить снова. Не повторяя ошибок, свершённых раньше.

Скучаю и люблю, но…

Всё заново.

Новая жизнь.

Я отпил вина из бокала, глядя на портрет Лины на стене. Мы с ней вживую всё ещё не виделись, но, наши письма вряд ли могут кого-то обмануть относительно наших с ней намерений. Перлюстрируют ли наши письма службы Её Императорского Величества? Наверняка. Знает ли тётка о нашей с Линой переписке? Знает. Не раз обмолвлялась или намекала. Даже на свадьбе своей с Разумовским, на которую я заявился, по-семейному, с подарками, спрашивала: не пишу ли я кому «писем сердечных»? Пришлось, «смущаясь», говорить о том, что пишу Лине часто. По научным делам. Она лишь усмехнулась. Тётка знает, что ни помолвки, ни сговора, ни даже признания в любви промеж нас с Линой ещё не было. Конечно, Лисавета не поверила моих хлопающим смущённым глазкам. И не надо. Может она примет очевидное. Партия не самая худшая. Да, Лина старше меня ощутимо, но, это тоже плюс — быстрее пойдут детишки, благо для меня теперь это не проблема.

Да и возраст… Лисавета, как мудрая женщина, понимает, что амбициозная малолетняя вертихвостка в жёнах Цесаревича куда опаснее и непредсказуемее, чем более опытная жена, знающая чего хочет и где находятся пределы этих её желаний. И которая сможет удержать более молодого мужа в рамках разумного. Как не доставшегося самой Елизавете Людовика XV придерживает Мария Лещинская, на пару с маркизой де Помпадур или кто там вместо неё?

Я усмехнулся. Мне официальные фаворитки без надобности.

Это на сколько лет я старше Лины? Впрочем, я вообще ещё не родился. Гримасы Бытия. Се ля ви.

Новый глоток. Бокал на столик. Сладкие потягушки. Разминаю мышцы.

Холодно здесь. Итальянский дворец. Матушки моей Анны Петровны дворец. Года два пустовал. Отапливаются не все комнаты. Ничего. Жил я и хуже. В этом времени и Императрица не живёт сильно теплее. Зато «отчий дом» и отдельная жилплощадь без аренды. Щели-то мы здешние до Рождества законопатим. Печникам что где поправить и поставить завтра покажу. Зря я что ли учился и учил других теплотехнике?

Новый год в Гольштинии сегодня. Ровно год назад я дрожал от возбуждения в своей объемной комнатушке в Киле. Жалкий, несчастный, шпыняемый всеми мальчишка. Теперь я не только бесправный Владетельный Герцог Гольштинии, но и Цесаревич-Наследник Престола Всероссийского. И у меня теперь есть собственный дворец в Подмосковье и целые три деревни с крепостными. Состояние с моими-то расходами очень-очень скромное, но с голоду я не умру. Да и тётка периодически денег подкидывает. На дворцовые ассигнования, ремонты и на прочие мои «изыскания», прости Господи.

Об «изысканиях». «Изобрёл» кульман. Как без «чертёжного механизма» тут обходились мне не понятно. Но, это реальный прорыв в развитии науки и архитектуры. Собираюсь наладить производство и оформить патент.

За годы после Меньшикова мой новый дворец в Ново-Преображенском прилично обветшал, усадьба пришла в полнейшее запустенье. Лисавета устраивала там праздники и прочие фейерверки, но, в ремонт ничуть не вкладывалась. Потом сбросила заботу на меня, явно с глубинной целью, чтоб мне было чем заниматься в ближайшие годы. Хороший дворец. Меньшиков знал толк в утончённых удовольствиях, но, здание стояло слишком долго бесхозным. Местные много растащили, стропила и лаги сгнили через одну… Реально, проще новый дворец построить, чем восстанавливать сие.

Нет, привести дворец в чувство мне хватило и месяца, но, в целом, работы непочатый край, если рачительно подходить к теперь уже МОЕМУ имуществу. Уже поручил проект молодому князю Ухтомскому. Дмитрий Васильевич обещал «все картины и роспись прожекта усадьбы» к весне мне уже привезти.

В конце концов, мне, возможно, уже через год вводить туда свою невесту и жену. Я же не приведу свою принцессу в сарай⁈

Работы много. Тем более, что Матушка категорически потребовала, чтобы я был с ней в Петербурге. Так что, мой подмосковный дворец пока скучает без меня, сугубо на ответственности оставленным мною за управляющего Ивана Лаврентьевича Блюментроста. Старик дело знает, всё же целой Медицинской коллегией руководил. Это здешний аналог Министерства Здравоохранения, на секундочку. При Анне Иоанновне впал в немилость. В Москве ему больше жить и негде. Так что «пустил я его погостить» и присмотреть за хозяйством за 60 рублей в месяц. Немного, но Брюммер узнав чуть не подавился. Пришлось и ему надбавить в месяц 10 рублей. Отто после того такой обходительный стал, что даже фехтованию меня терпеливо учит. Зато Блюментрост мне разрешил в его Куммолово под Копорьем жить беспрепятственно. Не всё же мне в Питере сидеть? Выберусь после Рождества на эту мызу с винокуренным заводиком. Если Матушка позволит. Завтра же нашу с Иваном Лаврентьевичем книжку «О важности соблюдения чистоты при медицинских манипуляциях» в Академию передам. Пусть попробуют не издать и не распространить! Самих на мыло пущу горе-архияторов! Цесаревич я или «хто»? Шутка.

Почти.

Не знаю, как сложится, но, пока мы с Императрицей в Питере. Государыня выделила половинный штат мне на Дворец и охрану из Лейб-Компанцев во главе с сержантом Анучиным. Будут и дом сторожить и всюду за мной ходить, оберегая от разных ненужных (тётушке) встреч и случайностей. Да ради Бога. Мне только лучше — не будет у Императрицы лишних опасений, типа «а не удумал ли чего Петруша?»