Левиафан - Эндрюс Хелен-Роуз

И вдруг за дверью раздался шорох, а затем — тихий щелчок, словно маленькая птичка клюнула замок. Последовала короткая пауза, и снова — щелчок. Прошло секунд тридцать, показавшихся мне вечностью. Наконец ручка опустилась, и дверь распахнулась.

Клубы дыма повалили в комнату, так что у меня защипало глаза, но за ними я рассмотрел Мэри: лицо ее было повязано лоскутом влажной ткани, а в руке она сжимала большую связку ключей.

— Идем, — спокойно произнесла Мэри.

Вылив остатки воды в кувшине на простыню, я обернул ею голову Мильтона, подхватил его под мышки и выволок в коридор. Здесь дым висел тяжелыми горячими пластами. Стараясь не вдыхать глубоко, я двинулся вслед за Мэри по ступенькам лестницы. Пожар, начавшийся на кухне, распространялся медленно — массивная мебель и каменный пол сдерживали продвижение огня. Но сейчас пламя перекинулось на потолочные балки, оттуда оно неизбежно проникнет сквозь деревянный пол в комнаты второго этажа, и дело пойдет быстрее, уже ничто не остановит разбушевавшегося зверя.

Входная дверь была открыта настежь. Мы бросились к ней в отчаянном стремлении поскорее оказаться на воздухе. Мэри выбежала первой. Я, шатаясь, перетащил через порог обмякшее тело Мильтона и рухнул на мощенную камнем дорожку, задыхаясь и кашляя так, что легкие, казалось, вот-вот выскочат наружу. Мы лежали возле нашего дома, слушая рев пламени, пожирающего его.

Через несколько минут, немного отдышавшись, мы поднялись на ноги. Мэри склонилась над Мильтоном: тот лежал без чувств, устремив в ночное небо невидящий взгляд.

— Что с ним? — спросила она.

— Не знаю. Эстер что-то сделала с его глазами. А где Генри?

— Остался в церкви. Я увидела дым и прибежала. Испугалась, что… — Лицо Мэри было перепачкано копотью, а все тело напряжено, будто сковано страхом.

Я подошел, обнял ее и крепко прижал к себе, чувствуя запах дыма, пропитавшего волосы и одежду. Мэри дрожала, я тоже. Несколько мгновений мы стояли обнявшись и не знали, что делать дальше. Но в этом неподвижном безмолвии я чувствовал странное успокоение.

— Твои отмычки? — спросил я, зарываясь носом в ее спутанные волосы. Она усмехнулась, смешок получился горьким. — Ты непременно должна научить меня, как это делается.

— Полагаю, у нее целая коллекция отмычек, на любой замок найдется свой ключик. Поверь, Томас, ничего сложного. — Эти слова были произнесены хриплым голосом, то и дело прерывающимся кашлем, но тоном человека, знающего, о чем говорит.

Мэри расцепила руки, которыми обхватила меня за талию, и обернулась. Мильтон лежал на земле и смотрел на нас ясными глазами.

Глава 26

— Я видел полчища воинственных духов, заполонивших бескрайние пространства, их было больше, чем звезд на небе — легионы и легионы, которые невозможно перечесть. Они могущественны, ни одному человеку не под силу справиться с ними. Некоторых я узнал, им поклонялись язычники: Молох, любящий человеческие жертвоприношения; Хамос, которому возносил хвалу царь Соломон в дни своего безумия; Ваал и Астарта, Таммуз и Дагон — несметные полчища монстров, восставших из бездны, дети хаоса, развернувшие свои знамена[69].

Затем заговорил Князь Тьмы. Мне трудно передать его слова. Однако они были полны горечи поражения и одновременно горячей решимости выступить на битву. Речь Сатаны была подхвачена грохотом щитов и криками войны. Демоны копошились в земле в поисках каменьев и металлов, чтобы возвести свое омерзительное капище. Постройка, которой люди гордились бы на протяжении веков, выросла всего за час: храм с высокими колоннами и арками, одетыми в чистое золото, бесчисленные залы, сияющие драгоценными камнями, — величие, затмевающее блеск Вавилона. Золотой город — как она мне и сказала, — добавил Мильтон, — сотворенный армией демонов.

Рассказывая, он то и дело усиленно моргал и поводил глазами из стороны в сторону, словно желая убедиться, что зрение вернулось к нему. Джон Мильтон описывал подробности своего видения с чувством, похожим на трепет.

— Почему, — ошарашенно прошептал я, — она показала вам все это?

Мильтон задумался.

— Полагаю, — медленно произнес он, — ее целью было показать, откуда она родом.

— И откуда же? — с некоторым нетерпением спросила Мэри.

Укрывшись в амбаре рядом с конюшней, мы позволили себе короткую передышку, прежде чем отправиться на поиски Эстер. Дом полыхал, но поскольку стены и крыша уже рухнули, языки пламени стали гораздо ниже.

Тем временем начали прибывать соседи, привлеченные заревом, предпочитая, однако, издали наблюдать за происходящим. Никто не пытался тушить пожар: все знали — дом обречен, и ничего тут не поделаешь. Ной Литт предложил переночевать у него на ферме. Я сердечно поблагодарил соседа, но сказал, что хотел бы остаться на месте до рассвета — убедиться, что огонь не перекинется на дворовые постройки. Само собой, возник вопрос — где находится Эстер и все ли с ней в порядке. Я замялся, пытаясь подыскать убедительный ответ. На помощь пришла Мэри. Она мягко сказала, что молодая госпожа вышла замуж и переехала в поместье к мужу. Но, учитывая трагедию, которая недавно постигла семью, об этом решено было не объявлять.

Литт выглядел ошеломленным, когда к нему с такой уверенностью обратилась служанка, посвящая его в перипетии семейной жизни своих господ. Да к тому же это была чрезвычайно красивая служанка, хоть и перемазанная копотью. Сосед уехал, бормоча что-то насчет Тредуотеров, у которых всегда было неважно с головой.

— Ты не на шутку напугала его, — довольный удачным объяснением Мэри, заметил я.

Мэри опустилась на сено рядом со мной так близко, что меня охватил жар, ничуть не меньший, чем жар от пожарища. На полу перед нами стоял масляный фонарь, и наши зыбкие тени покачивались на стене амбара. Уголком глаза я поглядывал на освещенное лицо Мэри и на ее спутанные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине.

Мильтон сидел, привалившись к тюку с сеном, и молчал, так и не ответив на заданный вопрос. Он беспрестанно тер глаза и моргал, а когда заговорил, речь его звучала несколько странно, как будто сознание ученого все еще плавало среди образов того мира, в который отправила его Эстер, поймав на неосторожном признании.

— Итак, откуда же она родом? — повторил я вопрос Мэри.

— Полагаю, она — демон. Падший дух древнего мира.

— Вроде сатаны?

— Или кто-то из его слуг, которые после грехопадения стали богами язычников.

— Это существо — бог? — Я недоумевал: как бог мог завладеть моей сестрой? И главное, как мы сумеем противостоять ему?

— Бог только один, — твердо произнес Мильтон. — А вот идолов может быть множество, и все они ложные боги.

— И этот тоже…

— Нельзя сказать с уверенностью, — усталым голосом произнес Мильтон. — Но думаю, в той истории, которую мы услышали от Янсена и которую записал твой отец, речь идет о явлении одного из божеств Древнего мира. И тогда же, неизвестно, каким образом и по какой причине — этого мы никогда не узнаем, — дух чудовища соединился с душой твоей сестры. До поры до времени он дремал в ней, а теперь пробудился.

Я почувствовала теплую ладонь Мэри, которая накрыла своей рукой мою лежащую на соломе руку. Это неожиданное прикосновение подбодрило и утешило меня. Я с благодарностью сжал ее пальцы.

— Но почему демон пробудился именно сейчас? — спросил я.

— Могу только предполагать, — продолжил Мильтон. — Но если ты ничего не напутал, рассказывая мне о событиях последних месяцев, я вновь вынужден вернуться к мысли Фомы Аквинского — о зависти и ревности. Эстер росла настолько чистым и невинным созданием, что у демона не было ни единой лазейки, чтобы завладеть ее сердцем. И так продолжалось до тех пор, пока в доме не появилась ты, Мэри.

— Я? — ошеломленно повторила Мэри. Ее пальцы, сжимавшие мои, похолодели.

— Да. По словам Томаса, Ричард Тредуотер привязался к тебе, как к дочери, и это вызвало у Эстер дикую ревность, которая и позволила чудовищу всплыть на поверхность. Не войди ты в их семью, возможно, он так и остался бы не у дел. Может быть, навсегда.