Пещера многоногов - Владимир Дмитриевич Михайлов

— Вот и я, — сказал человек. — Боялся, что не успею. Соскучились? А я выздоровел. Еще поплаваем, а? Поплаваем, только не надо падать духом…

— Гм-гм… — сказал Седой и отвернулся. — Что ж, поздравляю. Ребята, пройдемте…

Седой не любил зрелища нежных встреч. Но первой прошла Инна. Она не осталась, хотя Седой видел, как участилось ее дыхание. Что ж, скромность и сдержанность в выражении чувств украшают юность, не говоря уже об остальных возрастах…

Новый водитель был на месте и тщательно протирал белой тряпочкой и без того блестевший пульт. Все кресла были заняты, корабль был готов к выходу.

Седой отдал команду. Шлюз разомкнулся и сомкнулся за кормой. Купол отрядного городка медленно уходил вниз, оставался позади. Но все смотрели в противоположном направлении, где на невысоком, очищенном от ила подводном утесе был ясно виден темно-красный купол из блестящего пластика. Седой молчал. Новый водитель взглянул на него и чуть повернул головку руля, чтобы пройти поближе. Седой опустил веки.

Лодка поравнялась с куполом, и стала видна белая табличка на его поверхности. Все следили за ней, поворачивая головы, пока лодка уходила все дальше.

— Почему он так мало говорил? — сказала Инна, и Седой понял ее.

— Он был скромен.

— Слишком…

— Нет. Он был виден всем. И считал, что не стоит говорить о том, что ясно и так. И другие видны тоже, сколько бы они ни разговаривали.

— Он погиб… из-за других?

— Его просто убили. Из-за угла. Раньше, чем он успел родиться. В первый раз — тогда, когда топили радиоактивные остатки в Тихом океане…

— В первый?

— Я тоже виноват. Он не должен был выходить усталым.

— Конечно, он пошел зря, — сказал Валерий. — Не стоило лезть ради ерундового краба.

— Седой, — после паузы промолвила Инна.

— Да?

— У меня просьба. Всплывем там, где мы были в тот раз. У песчаного мыса. Я выйду… вдвоем.

Седой вытянул губы, грустно кивнул. Что же, почему бы и нет? Пусть.

Он отдал команду водителю. Георг и Сандро сидели с каменными лицами, глядели каждый в свой конус обзора. Выздоровевший чуть улыбнулся, но сейчас же лицо его приняло серьезное и даже торжественное выражение.

Наверху он помог Инне выйти.

— Когда прийти за вами? — спросил Седой.

— Через час, — сказала она.

— Лучше через полтора, — сказал ее спутник.

— Через полтора, — согласилась Инна, и Седой кивнул. Они остались вдвоем. Это было то же место, на котором они высадились две недели назад; оставленное ими снаряжение так и лежало, чуть припорошенное песком. Валерий поднял свою куртку, встряхнул ее и засмеялся.

— Такой же день, — сказал он, — и мы снова здесь. Будем купаться, да? Как я вспоминал о тебе… — Он подошел к Инне вплотную, и она ощутила на лице его дыхание.

— Ты меня любишь?

Она не ответила, лишь вытянула руку.

— Посмотри туда. Видишь?

— Конечно. Это маяк, я бывал там…

— Туда примерно час ходьбы.

— Чуть больше. А что?

— Через час ты будешь там. Туда заходят корабли. Они увезут тебя, куда захочешь.

— Я никуда не хочу.

— Но ты уедешь. Ты никогда больше не будешь плавать на корабле, на котором плавал Эдик. Не будешь в отряде, в котором был он. И я. Ты чужой нам. И плохой героизм — исправлять свои промахи, когда они уже угрожают людям.

— Да чепуха…

— Иди. Я сказала им, чтобы они задержались, только потому, что пожалела тебя. Я могла выгнать тебя и у них на глазах. И если ты не уйдешь…

— Ну, хорошо. Пусть эта работа меня не интересует — возня с барокамерой. Я остался здесь только ради тебя. Но гнать меня за это? Ты не пожалеешь?

— Может быть, — сказала она. — Прощай.

— Прощай, — процедил он.

Первую сотню метров Валерий прошел медленно, словно ожидая окрика, просьбы вернуться. Потом пошел быстрее. Берег был пологим, а песок — таким мелким, что нога тонула в нем по щиколотку, и все же Валерий шел быстро.

Инна глядела ему вслед. Потом его фигура растаяла в дрожащем воздухе, поднимавшемся от нагретого песка. Тогда она вздохнула, нашла место поудобнее, села и стала ждать корабль.