Млечный Путь, 21 век, No 1(50) 2025 - Уистен Хью Оден
Мария Сергеевна задумалась. Предложение учителя снимало главную проблему: прекратятся стычки между отчимом и сыном, которые участились в последнее время. А в последний раз дело дошло до госпитализации. Да, похоже, Валера действительно что-то такое умеет... С одной стороны, она, конечно, будет тосковать, а с другой - сыну в городе будет спокойнее. Если так будет лучше для него, то она может и потерпеть.
- Вы сможете ездить к нему в гости, когда захотите, - сказал учитель, как будто подслушав ее мысли. - И он тоже будет приезжать на каникулы, когда сможет и захочет. Я вас не тороплю, поговорите с сыном, подумайте вместе как следует. Но не очень долго. Кто знает, какой поворот примут события в будущем, если пустить все на самотек.
- Хорошо. - Мария Сергеевна встала и попрощалась с учителем: - До свиданья, Матвей Борисович. Думаю, мы сделаем так, как будет лучше для Валеры.
Дома она сразу решительно пошла в комнату сына. Он сидел и делал уроки по физике.
- Ну что, сынок, хочешь поехать в город?
- Хочу, мам. Только тебя оставлять здесь жалко.
- Обо мне не беспокойся. Я сейчас, пока шла от Матвея Борисовича, думала о нашей жизни, и поняла: никто мне не нужен, кроме тебя. Поэтому я хочу, чтобы тебе было хорошо. И поэтому надо тебе ехать в город. Я буду к тебе приезжать. Часто. Гостинцев тебе привозить. А отчима скоро выписывают...
Валерка нахмурился.
- Не бойся, я поеду к нему завтра и скажу, что мы с ним расстаемся. Он, по-моему, боится тебя, сынок. Никакого счастья я с ним не видала, да и тебе он всегда был чужим человеком. А мне надо тоже подумать о будущем. Знаешь, я давно хотела учиться на врача. Или хотя бы на фельдшера. Поступлю на заочное, буду в город приезжать, экзамены сдавать, с тобой будем чаще видеться. Как ты думаешь, примут меня? Должны принять, мне же еще тридцать три года.
- Конечно, примут, мам!
- Через год буду поступать в училище, за зиму как раз подготовлюсь.
Так и договорились.
Через неделю Валера Громов в сопровождении учителя Матвея Борисовича уехал в город Новосараевск - областной центр, в котором находился институт паранормальных и аномальных явлений. В ИПАЯ было создано экспериментальное отделение для детей и подростков, обладающих уникальными дарованиями. Некоторые способности обернулись для их обладателей настоящими мучениями: например, были дети, чей слух развился до такой степени, что они могли слышать писк комара за сто метров; поэтому их приходилось держать в специальных камерах с толстой звукоизоляцией. Обычные противошумные наушники не помогали; ученые бились над созданием специальных материалов, которые отсеивали бы весь лишний шум и пропускали только полезные сигналы.
Были также дети, способные видеть в темноте так же хорошо, как и днем; некоторые видели разноцветное свечение вокруг людей. Такие дети боялись выходить лишний раз на улицу, потому что уставали от непрерывной какофонии цветов, причем, как следовало из их слов, преобладали цвета неприятных грязно-серых оттенков. Серые люди пугали детей, они шарахались в сторону и могли даже попасть под машину. Если надо было пойти, например, в магазин, чтобы купить новую обувь для воспитанника, маршрут составлялся таким образом, чтобы пройти в стороне от людных мест. Такие ребята утверждали, что редко видят у людей чистое свечение - от красного до фиолетового, - а чаще попадаются люди с темными пятнами; они говорили, что с этим человеком творится что-то неладное.
Один из "видящих" мальчиков подошел на третий день к Громову и сказал:
- Привет. Меня зовут Коля. Что с твоей матерью не в порядке?
Валера опешил.
- А ты откуда знаешь?
- Я вижу. Ты об этом почти постоянно думаешь. Какое-то пятно на коже, да?
Валера решил, что молчать не имеет смысла, и рассказал о маминой "эмблеме". Коля задумался.
- Знаешь, может быть, я смогу ей помочь. Но я должен ее увидеть.
Громов как-то сразу проникся доверием к Коле. Серьезный мальчик, со всеми в нормальных отношениях, все свободное время проводит в читальном зале, перебирает старинные фолианты. Чудак! Сейчас никто почти бумажных книг не читает, а он что-то ищет там, рассматривает, выписывает...
В следующий раз, когда Мария Сергеевна приехала навестить сына, он познакомил ее с Колей. Представил:
- Это мой друг.
Они заранее так уговорились, чтобы Мария Сергеевна расслабилась и к Коле благожелательно отнеслась. Честно говоря, Валера и не возражал против такой дружбы.
Коля спокойно сказал:
- Мария Сергеевна, скажите, с вашей бабушкой в молодости что-то нехорошее случилось?
Мария Сергеевна вспыхнула.
- Мама, расскажи, не стесняйся, - попросил Валера. - Очень надо. Просто поверь, что надо - и мне, и тебе.
Эту историю мать Марии Сергеевны поведала дочери незадолго до своей смерти, а потом расплакалась и сказала, что род их проклят по женской линии до седьмого колена. Оказывается, ее мать - бабушка Марии Сергеевны - убежала в молодости с табором цыган, который остановился на кочевье неподалеку от села Привольное. Видно, цыганам понравилось название села, а Зое, красивой девушке с тяжелой русой косой, понравился молодой цыган, лихо скачущий на коне и с размаху прыгавший с ним вместе в озеро, чтобы остудить себя и коня в жаркую погоду.
Целый год о Зое не было ни слуху ни духу, а потом она заявилась домой с младенцем. Мрачная и подавленная, сначала ничего не рассказывала; потом сказала, что не поладила со свекровью: та заявила, что не такую невестку она хотела для единственного сына. Зоя пыталась поговорить со своим избранником, но он принял сторону матери. А когда девушка сказала, что у нее будет ребенок, свекровь выгнала ее прочь: "Непонятно, чей ребенок!" Напоследок послала проклятие: все женщины в роду будут обезображены и не смогут иметь полноценную семью.
- У моей матери, бабушки Валеры, была "заячья губа", а у меня - вот это родимое пятно.
- Это можно исправить. - Коля подошел
