Старый грубый крест - Терри Биссон

— Я вижу, вы сохранили интерес к полётам, — заметил Джонни. — Это упростит мою работу.

Это явно был намёк, и поскольку мы, лунни, никогда не видели особого смысла ходить вокруг да около, я решил снять Джонни с крючка. Или это смешение метафор? На Луне тоже нет метафор. Всё там таково, как оно есть.

В любом случае, я любезно произнёс:

— А ваша работа, заключается в том…

— Сейчас я работаю на ООН, капитан Бьюли, — сказал он. — Вы знаете, они взяли на себя Обслуживание. Несмотря на то, что я не в форме, я здесь по официальному делу. Инкогнито. Чтобы предложить вам задание.

— Задание? В моём возрасте? Меня выгнали со службы десять лет назад, потому что я был слишком стар!

— Это временное назначение, — сказал он. — Месяц, самое большее два. Но оно означает согласие на новое поручение, чтобы вам могли дать допуск, поскольку весь проект Совершенно Секретен.

Я мог слышать заглавные буквы «С» и «С». Полагаю, я должен был быть впечатлён. Полагаю, что мог бы. Лет пятьдесят назад.

— Они говорили о повышении до майора, с увеличением пенсии и медицинских пособий, — продолжил А-Вот-И-Джонни.

— Что было бы фактическим понижением в должности, поскольку все здесь уже называют меня полковником, — сказал я. — Ничего личного, А-Вот-И-Джонни, но ты зря потратил время. У меня уже достаточно медицинских и пенсионных средств для моих старых костей. Что такое лишняя мелочь для семидесяти шестилетнего старика, у которого нет иждивенцев и мало пороков?

— А как насчёт доплаты за космос?

— Доплаты за космос?

А-Вот-И-Джонни улыбнулся, и я понял, что он всё это время ходил вокруг да около и наслаждался этим. — Они хотят отправить вас обратно на Луну, капитан Бьюли.

***

В триллерах прошлого века, когда вас завербовывают для сверхсекретной международной операции (а эта операция оказалась не просто международной, а межпланетной; даже межзвёздной; чёрт возьми, межгалактической), они посылают LearJet[26] без опознавательных знаков, чтобы забрать вас в аэропорту и доставить на безымянный карибский остров, где вы встречаетесь с хорошо одетыми и безжалостными чуваками, которые управляют миром из-за кулис.

В реальной жизни, по крайней мере, в 2030-х годах, вы летите эконом-классом в Ньюарк.

Я знал, что А-Вот-И-Джонни не мог рассказать мне, что происходит, по крайней мере, пока я не был приведён к присяге, поэтому на обратном пути мы просто сплетничали и вспоминали старые времена. На службе мы не были даже приятелями — нас разделяли возраст, звание и темперамент, — но время имеет свойство разглаживать такие морщины. Большинство моих старых друзей были мертвы; большинство его друзей были на гражданке, работая на одну из французских или индийских фирм, обслуживавших сеть коммуникационных и метеорологических спутников, которые были наследием космических программ прошлого века. Служба, которую мы с Джонни знали, была сокращена до подразделения типа береговой охраны, управляющего орбитальным спасательным шаттлом и обслуживающего лунную базу наблюдения за астероидами, которую я помогал строить — Хоуболт.

— Мне посчастливилось быть в Хоуболте, — сказал Джонни, — иначе я бы, вероятно, сам ушёл на пенсию три года назад, в пятьдесят лет.

Я поморщился. Даже те, кого я знал детьми уже почти старики.

***

Мы взяли такси прямо через туннель Линкольн/Мидтаун к зданию ООН в Квинсе, где скучающая дама в пурпурной униформе вновь назначила меня майором космической службы. В моих новых документах указывалось, что, когда я снова выйду на пенсию через шестьдесят дней, я получу пенсию майора плюс увеличенное медицинское обслуживание, включающее стоматологию.

Это было действительно прекрасно, так как у меня всё ещё оставалось несколько зубов. Я был впечатлён и в то же время озадачен.

— Отлично, А-Вот-И-Джонни, — сказал я, когда мы вышли на идеальное октябрьское солнце (в моём возрасте осень замечаешь больше, чем весну). — Начинай. В чём дело? Что происходит?

Он вручил мне квитанцию на номер в отеле в центре города (Служба никогда не могла позволить себе Квинс) и билет на первый рейс до Рейкьявика на следующее утро; но он держал коричневый конверт с нацарапанным на нём моим именем.

— Приказы, касающиеся вас в этом конверте, — сказал он. — Там всё объяснено. Проблема в том, что, как только я отдам их, мне придётся оставаться рядом с вами, пока я не посажу вас на самолёт завтра утром.

— А у тебя есть подружка.

— Я думаю у вас тоже.

Я решил последовать этому совету. Со старой подругой. В моём возрасте все подруги немолоды.

***

Нью-Йорк считается одним из самых грязных городов в мире, и он, безусловно, самый шумный. К счастью, я люблю шум и, как и большинство пожилых людей, мало сплю. А-Вот-И-Джонни, должно быть, нужно было больше времени — он опоздал. Он встретил меня у выхода на посадку в аэропорту Рейгана всего за несколько минут до последнего предупреждения на мой рейс и вручил коричневый конверт с моим именем.

— Вы не должны открывать его, пока не окажетесь в самолёте, капитан, — сказал он. — Я имею в виду, майор.

— Не так быстро, — сказал я, хватая его за запястье. — Ты втянул меня во всё это. Ты должен что-то знать.

А-Вот-И-Джонни понизил голос и огляделся по сторонам; как и большинство лунни, он любил секреты.

— Вы знаете Zippe-Buisson, французскую фирму, убирающую орбитальный мусор? — спросил он. — Несколько месяцев назад они заметили новую вспышку на средней высоте. В базе данных не было никаких потерянных сведений о причине; она была слишком большой, чтобы быть уроненным гаечным ключом, и слишком маленькой, чтобы быть челночным баком.

Дзинь, хлопнула дверь. Я попятился к воротам и придержал их одной ногой.

— Продолжай, — сказал я.

— Помните «Вояджер», межзвёздный зонд, отправленный в 1970-х годах? В нём был диск с цифровыми картами земли, фотографиями людей и даже музыкой. Моцарт и как-его-там…

Дзинь-дзинь, щёлкнула дверь.

— Я помню эту шутку. «Пришлите ещё Чака Берри», — сказал я. — Ты меняешь тему.

Но, он не менял. Как раз в тот момент, когда дверь начала закрываться, и мне пришлось выпрыгнуть наружу, Джонни крикнул:

— Вояджер вернулся. С пассажиром.

***

Запечатанные приказы, которые я вскрыл в самолёте, мало