Предсказание дельфинов - Вольф Вайтбрехт

Материнский инстинкт. Ни больше, ни меньше. Это беспокоило Бертеля, и не только Бертеля: материнский инстинкт, а не воспоминание о дружелюбных гномах, маленьких астронавтах – нет, не то.

Загадка нашла своё вполне естественное разрешение, когда наконец пришла телеграмма из Флориды. Уилер, в приподнятом настроении, полетел в Москву, чтобы поприветствовать своего смотрителя зоопарка Пепе Гонсалеса и познакомить его с Амбрасяном.

11

Гонсалес был невысоким, жилистым мужчиной лет пятидесяти, с загорелой, словно дубленой кожей; усы тонкой, угольно-чёрной полоской тянулись через верхнюю губу. Он говорил по-английски с испанским акцентом, хотя, как мы узнали, был гражданином Соединённых Штатов уже больше дюжины лет. Когда Хельга приветствовала его фразой - Buenos dias, Senor» – эта фраза застряла у неё в памяти ещё со времён работы в туристическом бюро, – он рассмеялся и сверкнул белыми зубами.

Первым делом Гонсалес должен был ознакомиться со всем, что могло ему пригодиться: он должен был посмотреть - Лунный репортаж, - Трёхспирале» и фильм о другой планете. Его также ждали стопки плёнок.

Вечером по прибытии он встретился с Хуберами. - Не знаю, — сказал он, — здесь всё совершенно иначе. Даже мой профессор — другой человек. Я никогда не видел его таким свежим и дружелюбным в Маринленде.

- Возможно, здесь у него меньше забот, — ответил Бертель; говорить о беспокойстве Уиллера по поводу зоны молчания в данном случае казалось преждевременным.

- Желаю ему этого, — сказал Гонсалес. - Но скажите, профессор, как насчёт языка астронавтов? Почему все здесь думают, что это как-то связано с дельфинами?

- Вы будете поражёны сходством, когда завтра прослушаете записи, - ответил Бертель. - Тогда нам можно обсудить это подробнее. А теперь позвольте мне задать вопрос. Я слышал, что вы должны знать язык дельфинов; не могли бы вы перевести нам комментарии астронавтов?

Гонсалес рассмеялся. - Мадонна, — ответил он, — на что, по-вашему, я способен, профессор Хубер? Я помогал профессору и знаю некоторые звуки, которые издают дельфины, как будто зовёшь птицу, понимаете? Язык, настоящий язык… даже неизвестно, есть ли у дельфинов свой собственный язык или это просто призывающие и предупреждающие звуки.

- Профессор Уилер рассказывал нам, что вы даже читали дельфинам стихи, и они внимательно слушали, не так ли?

- О… — Гонсалес был явно смущён. Он помолчал некоторое время. - Это было… Ну, сеньор, это правда. Но только то, что я однажды читал Симо стихотворение; возможно, этот звук…

- Могу себе представить, мелодичный испанский, — вмешалась Хельга.

- Сеньора, это был не испанский. Это был язык, на котором больше никто не говорит, индейский, толтекский.

- Вы знаете?

- Всего лишь несколько песнопений, религиозных песен; язык не знаю. Мои предки были тольтеками.

- Толтеки… — задумался Бертель. - Насколько мне известно, тольтеки — народ ещё древнее, чем ацтеки, которых вы увидите завтра в фильме. Там же вы увидите и Монтесуму.

- Знаю, все мне так говорят. Но, профессор Хубер, простите, что приходится вас поправлять. Великого короля зовут Моктесума. Испанцы неправильно перевели его имя.

- Моктесума. Видите ли, это было для меня новостью. Я благодарен. Уверен, у нас ещё будет много возможностей воспользоваться вашими знаниями.

***

Когда фильм о Теночтитлане закончился, Гонсалес сидел молча и замкнуто. Бронзовый оттенок его лица изменился, потускнел; Бертель подумал, что понял его. Прошло некоторое время, прежде чем он поднял взгляд, словно вернувшись издалека. - Жертвоприношение юности…» — сказал Бертель.

- Сегодня люди этого не понимают, — ответил Гонсалес.

- Испанские каравеллы…» — снова начал Бертель.

Вдруг глаза Гонсалеса вспыхнули. - Наш народ, — сказал он, — вот как погиб тогда наш народ. Хороший, храбрый, трудолюбивый народ.

- А Моктесума?

- Сэр, — сказал Гонсалес, — он был больше, чем король, он был больше, чем человек.

Он по-разному отреагировал на фильм о далёкой планете. Его буквально распирало от любопытства и сочувствия. Особенно оживился он, когда начались сцены в зоопарке. Несколько раз он что-то выкрикивал, а ещё чаще хлопал в ладоши. Его завораживали дельфины. Он не хотел признавать, что знакомые ему животные, эти - мальчики, как он выразился, живут не где-то на Земле, а в далёком космосе, или, точнее, жили там, во времена ацтеков.

- Дельфины там, на той чужой планете, никто не знает, где и почему. Он с отвращением покачал головой. Эта мысль глубоко тревожила его.

Неудивительно, что он проводил дни и ночи в студии звукозаписи, слушая плёнки, скрип и щебетание дельфинов, а также комментарии астронавтов. Он никогда не останавливался. Он часто просил звукорежиссёров менять скорость, то быстрее, то медленнее, то ещё медленнее; он вслушивался в звуки, словно охотник в лес; его блокнот был полон записей.

Когда Амбрасян попросил его изложить комиссии свои впечатления, мысли и мнения, тот с готовностью согласился. Бертель был поражён тем, насколько уверенно смотритель зоопарка из Флориды выглядел среди профессоров. Наивный, подумал он, в чём-то загадочный, но обладающий природным достоинством... Спокойная манера Амбрасяна, безусловно, способствовала тому, что он свободно и уверенно высказывал то, что открыл и что его волновало.

- Дамы и господа, — начал он. Сходство между языком астронавтов и звуками, издаваемыми дельфинами, – в отличие от профессора Лилли, я не верю, что у дельфинов есть полноценный язык; в противном случае они были бы своего рода людьми – сходство, безусловно, поразительное. В лингвистической лаборатории мне объяснили, что дельфины произносят некоторые звуки не точно, если можно так выразиться, а скорее размыто, словно говорят на иностранном языке только на слух. Я заметил кое-что ещё. На мой взгляд, существует лишь несколько звуков, которые действительно можно было бы связать с языком астронавтов, для которых, следовательно, можно говорить о сходстве. Я прослушал всё по несколько раз; записи из Одессы соответствуют моим впечатлениям от Сент-Томаса и Марин-Лэнда.

В языке астронавтов есть слово или звуковой паттерн, который звучит так: ишичоатль. У дельфинов я обнаружил скрипучий щёлкающий звук, который при воспроизведении на более медленной скорости звучит так: ихшaтль. Дельфины издают этот звук. Скрип раздаётся довольно часто. Никакое другое слово, если это вообще слово. - Должно быть, оно так напоминает язык астронавтов, как это - Ихатль. Так что это может быть один и тот же термин.