Бескрылый дракон - Big wolf

— Потому что она моя подруга! Я переживаю за неё! Ты — конченная тварь!

Ты мучаешь её

. Она плакала здесь в одиночестве из-за тебя! — вскричал гриффиндорец.

      Последовала тишина. Гермиона не могла даже повернуть головы, чтобы посмотреть какое выражение лица сейчас было у Малфоя.

«Я должна с ним поговорить. Сейчас. Так больше не может продолжаться».

— Невилл, пожалуйста, оставь нас. Я хочу поговорить с Драко наедине!

      — Гермиона… — начал друг.

      —

Я сказала «пожалуйста»!

— закричала она.

      — Не смей её обижать! Иначе я обещаю тебе… — пригрозил гриффиндорец.

      —

Пожалуйста!

— уже не могла терпеть Грейнджер.

      Однокурсник нехотя попятился к выходу и ушёл, хлопнув дверью. Лязг железной двери прошёлся по ушам как нож. Последовало снова тяжёлое молчание, что жутко угнетало обстановку.

      — Почему ты не в библиотеке? — хрипло спросил слизеринец.

      Гермиона всё ещё стояла к нему спиной, не в силах собрать себя во что-то единое.

      — Ты хочешь возродить Тёмного Лорда? — собрав, наконец, все силы, спросила она и обернулась к нему.

      — Что?! Что творится в твоей голове, Грейнджер?! — он был в откровенном шоке, нервно вглядываясь в её лицо.

      — Ты… хочешь восстановить Выручай-комнату, для того чтобы достать оттуда крестраж и с его помощью воскресить Волан-де-Морта? — выпалила она.

      Вместо ответа Малфой согнулся пополам. Его сотрясал истеричный смех.

      — Ох, я сойду с ума с тобой, — он вытирал слёзы, навернувшиеся на его глаза. — Так выглядит паранойя, Гермиона.

      Ей вдруг стало не по себе. Его реакция была явно не такой, как она ожидала. На какой-то момент гриффиндорке показалось, что все подозрения были действительно смешными. Но оказаться в положении, где она выглядит дурой в его глазах, ей не хотелось.

      — Что смешного? — холодно спросила она, и Малфой поднял на неё глаза.

      — То есть ты серьёзно сейчас? — он зарылся руками в платиновые волосы.

      — Абсолютно.

      — И как давно у тебя эти

подозрения

? — жёсткость в его тоне заставила напрячься. — Как ты можешь быть со мной, подозревая меня в таком… дерьме? — он сморщился.

      — Я… я… — замялась Гермиона.

      — Я… я… — передразнил её Малфой. — Ну, и нахрен мне это делать? Ты хоть представляешь, в какой кошмар он превратил мою жизнь?

      — Знаю! — выкрикнула она.

      — Нет, блять! Ты даже малейшей части этого не знаешь!

      — Я думала, что ты готов сделать это ради отца!

      — Причём тут отец? Мерлина ради, Грейнджер, что ты несёшь?

      — Когда ты возродишь Волан-де-Морта, он освободит твоего отца… — начала Гермиона.

      — Ну неужели у этого бреда начала появляться хоть какая-то ясность, — он потёр руками лицо. — А ты не подумала, что он сделает потом?

      Гермиона молчала, опустив глаза.

«Он уничтожит всех, кто мне дорог».

— Сначала он вышибет мозги твоему шрамоголовому другу, если они у него вообще есть. А следующей будешь ты… — его голос сорвался, и Гермиона подняла взгляд. — Ты думаешь, я бы сделал это, зная, что он

убьёт

тебя?

      — Я не знаю, Драко, — честно ответила она. — Ты что-то скрываешь от меня. Я это чувствую. Просто скажи мне. Что ты тогда ищешь в Выручай-комнате? — в её голосе была мольба.

      — Гермиона, я никогда! Слышишь?

никогда

не сделал бы что-то, что причинит тебе вред! — он приблизился к ней, осторожно беря её лицо в руки, стирая слёзы.

«Я даже не заметила, что плачу».

— Да и то, что ты говоришь, просто невозможно! Крестраж уничтожен, — уверенно сказал он.

      — Мы не видели этого, — возразила Гермиона.

      — Грейнджер,

я

видел. Видел, как диадема Кандиды упала в адский огонь и взорвалась, как вылетел тёмный силуэт и растворился в воздухе. Его уже не восстановить! — штормовые глаза прямо смотрели на неё.

«Он не врёт».

— Тогда… Ты просто хочешь найти часы? — осторожно спросила она.

      — Да. Только часы! Верь мне. Я ни за что,

ни за что

, слышишь? Не стану воскрешать это исчадие ада. Как ты вообще могла такое подумать?

      — Ты вёл себя странно. И мы нашли зацепку, но прошла целая неделя, а ты так ничего и не делаешь. Я подумала, что ты начал поиски один и что-то замышляешь, — оправдывалась она, всхлипывая.

      — Прости. Прости меня. Давай сегодня после ужина вместе опросим приведений замка? Хорошо? — острые черты лица смягчились.

      — Хорошо, — кивнула Гермиона, и он прижался к ней губами. — Почему ты не расскажешь маме о нас? — спросила она, наконец.

      Этот вопрос мучал её, но она пыталась найти тысячи оправданий ему. Время шло. Всё становилось серьёзнее. И это начало появляться в голове слишком часто.

      — Сейчас неподходящее время, — покачал головой он. — Она сходит с ума от переживаний за отца, а тут это…

      — Я настолько не подхожу тебе? В их глазах я настолько…

      — Не важно. Это не важно, — он отстранился.

      — Это важно для меня, — возразила она.

      — Что ты хочешь, а? Ей сейчас и так сложно. Думаешь, станет легче, если она узнает, что её сын

предатель крови

, который связался с грязно… — он замер, не договорив.

      —

Грязнокровкой

, — закончила Гермиона, ощущая как едкая смесь обиды и оскорбления проползала по телу.

      — Я не хотел этого говорить, — осторожно сказал слизеринец. — Правда.

      — Но сказал, — голос звучал бесцветно.

      — Гермиона, это не имеет для меня значения! Я люблю тебя несмотря ни на что, — горячо сказал он. — Твоя кровь… Я не думаю об этом.

«Целых два признания за день?»

«Несмотря ни на что? Несмотря на то, что маглорождённая? Ты считаешь это подвигом? Забыть о моей крови?»

— Значит, ты всё ещё считаешь, что чистокровные и маглорождённая чем-то отличаются? — она горько усмехнулась, сделав шаг назад. — Похоже, я вижу только то, что хочу видеть. Для тебя не имеет значения моя кровь? — она рассмеялась, но на глаза навернулись слёзы. — То есть ты делаешь мне одолжение, забыв о том, что я

грязнокровка

? Я думала, что этот бред, эта конченная пропаганда о крови и превосходстве ничего не значат для тебя!

      — Когда дело касается тебя, это