На Литовской земле (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

И всё же Потоцкий вышел проводить меня и распрощались мы с ним довольно тепло. Это прощание неприятно напомнило мне о Делагарди, ведь и с паном Станиславом, вполне возможно, нам ещё придётся скрестить сабли. Ни о каком примирении между польской короной и Русским царством и речи быть не может. И в новом походе короля Сигизмунда Потоцкие на Москву или на многострадальный Смоленск обязательно примет участие.

— Ежели вдруг доведётся в следующий раз встретиться нам на ратном поле, — заявил пан Станислав, — re vera я не стану искать вас, пан Михал.

— И я вас, пан Станислав, — заверил я Потоцкого.

На том и расстались.

Едва покинув Лепель, Зенбулатов подхлестнул лошадей, и тройка резво припустила по санному пути на юг, в сторону Молодечно и Гольшанского замка.

Фольварк[2] князей Збаражских, Молодечно, имел не самую большую корчму, которая не вместила всех моих людей. Управлялся тут корчмарь характерной внешностью очень напоминавший коллег своих из Рудни. Был он столь же угодлив, а взгляд его выражал ту же бесконечную печаль его народа.

— Мои дворяне не будут спать на конюшне, — заявил я в ответ на его предложение. — Это тебе не холопы, а шляхтичи, понятно?

— Понятно, ясновельможный пан князь, — кивал корчмарь, — да только где же найти места для них? Или вы возьмёте кого к себе в комнату?

Комната для гостей тут была одна да и так такая тесная, что я войдя почувствовал себя как в гробу. Хорошо ещё по зимнему времени клопов нет, а то будь потеплее они бы мне полночи спать не давали.

— Одного возьму, — кивнул я.

Я всегда брал с собой верного Зенбулатова, который спал на кошме у двери, так что если кто попытается войти без спросу и без стука, тут же обязательно на него в темноте налетит. Однажды мы так едва не пустили на колбасу Потоцкого, который приняв лишнего перепутал наши комнаты в витебском доме. Но всё же успели разобраться, услышав знакомую цветистую ругань на польском вперемежку с латынью.

— Остальные же, — добавил я, — лягут на кошмах прямо здесь. Ты растопи печь пожарче да оставь дров, мои люди будут следить за огнём до утра.

— Дрова нынче дороги, ясновельможный пан князь, — заломил руки корчмарь.

— Так и заплачу тебе за них, — отмахнулся я. — А ежели ещё раз предложишь моим людям на конюшне спать, всю корчму твою на дрова пущу.

Продолжать про то, что самого его на воротах повешу вместе со всей семьёй не стал, хотя слова эти прямо просились на язык. Память князя Скопина далеко не всегда помогала мне, иногда мне приходилось с нею бороться, чтобы не высказать того, что лично я считаю неприемлемым.

Корчмарь, правда, и сам понял, что именно я не стал говорить, и поспешил убраться с глаз моих. Гневить русского князя в его планы не входило. Князья Збаражские в своём фольварке, наверное, и не бывают, жаловаться и защиты искать не у кого. Так что люди мои переночевали в тепле, хотя и без особого комфорта.

На следующее утро, правда, расплачиваясь за постой Зенбулатов торговался за каждую копейку, а после ворчал, что шимбэ-шайтан (что бы это ни значило) ободрал их как липку. Видимо, за дополнительные дрова корчмарь выручил неплохую сумму, а вчера-то как убивался и глаза закатывал.

И вот ближе к полудню того дня, когда мы покинули Молодечно, я увидел высокие стены и стройные башни Гольшанского замка. Того самого, где меня ждала встреча с настоящим лисом — великим канцлером литовским Львом Сапегой.

[1] Все перечисленные личности относят к т. н. солдатским императорам, провозглашённым войском правителям Римской империи. Клавдий II Готский правил с 268 по 270 годы, а Гордиан I, Гордиан II и Пупиен правили в течение одного 238 года

[2]Фольварк или фольварк (пол. folwark, бел. фальварак от диалектизма нем. Vorwerk) — хутор, мыза, усадьба, обособленное поселение, принадлежащее одному владельцу, помещичье хозяйство. Исторически в Речи Посполитой фольварк — наименование помещичьего хозяйства, в узком смысле слова — барской запашки

Глава 4

Скверный родич

Гольшанский замок явно возводился как укрепление, контролирующее дорогу на Вильно, однако со временем в этом, как видно, отпала нужда. Поэтому замок начали перестраивать, превращая скорее в укреплённое поместье. Да и то, как оценил я, серьёзной осады не выдержит. Стены не особенно крепкие, основной защитой служат земляные укрепления и рвы, окружающие их. И всё же, если подтащить пушки большого государева наряда, то расправиться с Гольшанским замком можно достаточно быстро.

Со стороны замок представлял собой большой квадрат, где стены и башни окружали внутренний двор. Ворота его были закрыты, однако о нашем приближении внутри уже знали. Не успели ещё башни замка замаячить на горизонте, как наш небольшой отряд перехватил разъезд, возглавляемый знакомым офицером. Именно он возил в Витебск письмо от Сапеги с приглашением.

— Поглядите, — указал он на небо, — собираются плотные тучи. Не иначе скоро будет серьёзный снегопад. Вы рискуете застрять по дороге.

Мы оба глянули на чистое, без единого облачка, небо и я согласился с ним. С самого утра стояла удивительно хорошая, хотя и морозная погода.

— Предложение пана Сапеги весьма кстати, — кивнул я.

— Мы проводим вас в Гольшанский замок, — ответил шляхтич, — где вы сможете переждать непогоду.

Вот и поговорили. Со стороны будто два идиота из комедии вроде «Тупой и ещё тупее». Конечно, если не знать всей подоплёки, а не знающих людей на дороге в тот момент не было.

Встречать меня вышел сам Лев Сапега, одетый в роскошную соболью шубу. Отчего-то мне вспомнился Делагарди, который так и не сумел взять в плен Жолкевского, чтобы отдариться почти такой же, только отделанной, конечно, поскромнее.

Я выбрался из саней, с удовольствием выпрямившись. Привычка к такому транспорту пропадала каждой весной, когда перебирался в седло. Да к тому же найти сани, в которых мне было бы удобно из-за высокого роста и длинных ног, оказалось попросту невозможно. И всё же ехать верхом я не мог себе позволить — невместно князю из Рюриковичей то, что может проделывать простой дворянин.

— Рад приветствовать тебя, пан Михал, — первым поздоровался Сапега, — в своём доме. Рад, что ты решил принять моё приглашение и пережать непогоду под моей крышей.

По дороге к замку погода, к слову, начала портиться. Поднялся ветер, нагнал откуда-то тучи, того и гляди в самом деле снег пойдёт. Ехавший рядом Зенбулатов пробормотал что-то о шайтан-сехирче[1] или как-то так.

— Мой дом, — продолжал радушный Сапега, — твой дом, пан Михал.

— И я рад побывать у тебя в гостях, пан Лев, — ответил я, — и гостеприимство твоё радует сердце моё. Прежде бывали мы в противоборстве, однако клинков не скрещивали в битве, и тому я тоже рад.

О том, что Сапега руководил сбором и подготовкой войск для похода на Смоленск, я решил не напоминать.

Обниматься на людях мы не стали — всё это выглядело бы слишком уж лицемерно. И мои дворяне, и сопровождавшая Сапегу свита богато одетых шляхтичей понимали, ни о каком подлинном радушии тут и речи нет. Мы играем для тех, кто видит всю фальшь, соблюдая принятый ритуал, не более того, и превращать свою игру в откровенный фарс не стоит.

— Пока вас проводят в ваши комнаты, пан Михал, — продолжил играть роль Сапега, — отдохните в дороги, приведите себя в порядок. А вечером, за час до заката, жду вас на пир в вашу честь.

— Уж пир, пан Лев, — заверил я хозяина замка, — ни за что не пропущу. Как видите, совсем отощал я на дорожных харчах.

— Как и вы, — ответил Сапега, — я до недавнего времени был вынужден довольствоваться малым, ибо нахождение в воинском лагере, накладывает определённые ограничения. Однако теперь навёрстываю упущенное с двойным энтузиазмом.

Мы оба рассмеялись нашим не бог весть каким шуткам. Это уже походило на фарс, однако если уж играть, так до конца.

Поселили меня в роскошных комнатах, которые совсем не походили на мои из московского двора. Стены здесь были затянуты гобеленами со сценами охоты, на полу дорогой турецкий ковёр (но этим нас не удивишь, у меня в московском имении не хуже), в спальне громадная кровать с балдахином, прямо как в фильмах про мушкетёров и прочих исторических (в Русском царстве таких не принято делать). Мебель вся на тонких ножках, и в первый раз мне страшновато было садиться на стул, а ну как они подломятся подо мной и я растянусь на полу. Но нет, выдержали.