Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов
– Минимум сорок, – последовало подтверждение. – Но тут главное – не упустить момент. Возможность уходит быстро, и если не собрать нужную сумму сейчас, она исчезнет бесследно. Вот и возник вопрос: не знаете ли кого-нибудь в суверенных фондах? Хотя, – голос стал твёрже, – вовсе не стоило бы вам просить кого-то от моего имени. Это было не намерением, а лишь рассуждением вслух.
Киссинджер прищурился:
– Есть и другая причина?
– Да. Те, кого представите вы, должны получить особое преимущество. Именно для этого хотелось раскрыть им одну функцию алгоритма, о которой другим инвесторам не рассказывалось.
После громкого дела "Теранос" имя Платонова уже звучало громко – его аналитическая система с точностью в восемьдесят процентов принесла славу и доверие. Но суть алгоритма оставалась тайной: публике были известны лишь внешние принципы, тогда как ядро, сердце программы, было надёжно скрыто.
Если же тем, кого приведёт Киссинджер, пообещать доступ к закрытой части системы, это перестанет быть просьбой – станет привилегией. Не он будет кланяться, а к нему придут за откровением.
Третье отличие: умение действовать так, чтобы сохранить достоинство старого дипломата.
Услышав это, Киссинджер расплылся в широкой улыбке, откинулся на спинку кресла и тихо рассмеялся:
– Ха-ха, удивительное умение учитывать даже то, что другие сочли бы незначительным.
– Не стоило бы ставить вас в неловкое положение, – прозвучало с лёгким поклоном. – Хотелось лишь хоть чем-то загладить ущерб, нанесённый той старой историей, пусть и в пределах своих скромных возможностей.
Тонкая благодарная складка появилась на лице Киссинджера, но вскоре в глазах его вспыхнуло любопытство:
– А что же это за "непубличная функция"?
Он слегка подался вперёд, и в мягком свете лампы блеснули очки.
В ответ последовал едва заметный жест: взгляд по сторонам, короткий наклон корпуса – и почти неслышный шёпот у самого уха.
Слова прозвучали тихо, но отчётливо.
Киссинджер замер, затем медленно поднял взгляд:
– Это… действительно возможно?
В голосе звучала не просто удивлённость – восхищение, смешанное с лёгким трепетом. Именно то, что и требовалось. Если подобная реакция вызвала искреннее изумление у Киссинджера, то можно было быть уверенным: когда он перескажет услышанное послам, а те – представителям суверенных фондов, их отклик будет тем же.
– Да, невероятно, но возможно, – прозвучал ответ, полный уверенности.
Так называемый "секрет" был не более чем тщательно приготовленной приманкой – блестящей наживкой, предназначенной для того, чтобы через Киссинджера попасть в нужные руки. И наживка уже легла в воду.
Теперь оставалось лишь ждать.
Может быть, удача улыбнётся прямо на этом саммите. Всё-таки здесь собрались ключевые фигуры – представители крупнейших фондов, министры, инвесторы. Если информация распространится быстро, встреча с нужными людьми может состояться уже в эти дни.
Хотя, возможно, надеяться на такое развитие событий слишком смело. Наживка, брошенная прошлой ночью, вряд ли успеет сработать мгновенно.
Но ветер с океана шептал иное – всё может произойти куда раньше, чем кажется.
И десять секунд назад всё казалось прежним – спокойным, выверенным, предсказуемым. Но тишину разрушил телефонный звонок. Голос на другом конце, с мягким иностранным акцентом, прозвучал почти почтительно:
– Это господин Платонов? Меня зовут Амар, фонд KIF. Надеюсь, не слишком рано беспокою.
Саудовский KIF – суверенный фонд с капиталом под семьсот миллиардов долларов, гигант, чьё имя в финансовом мире произносили вполголоса, будто из уважения. И вот теперь они искали встречи.
Не успела трубка опуститься на стол, как загудел новый вызов:
– Говорит представитель Инвестиционного управления Абу-Даби. Участвуете ли вы в саммите?
За короткое утро, пока на столе ещё теплился кофе и пахло тостами, телефон обжигал ладонь десятком звонков. Один за другим – представители крупнейших мировых фондов, все с одинаковым вопросом: можно ли встретиться.
"Вот ведь Киссинджер… чудеса творит", – мелькнуло с лёгким восхищением.
После истории с "Тераносом" его репутация, казалось, пошла трещинами, но сеть его связей всё ещё держала мощь океанского течения.
Однако расслабляться было рано. Эти звонки означали лишь одно – приманка сработала. Интерес появился, но до инвестиций ещё далеко. Люди хотели услышать тот самый "секрет", шёпотом упомянутый накануне.
Главное сделано – рыба на запах пошла. Оставалось только подтянуть снасти и выждать нужный момент.
Но сперва следовало распутать пару узлов. Телефон набрал номер брокера из Goldman.
– Отмени все сегодняшние встречи. Срочно. Появилось нечто куда важнее.
Голос Ассо на другом конце взвился:
– Что? Это невозможно! Подождите! Я сейчас!
Через несколько минут он влетел в номер – взъерошенный, почти запыхавшийся, и не один: за ним следом – Добби, с мрачным лицом и тревогой в глазах.
– Это катастрофа! – Ассо едва не хватался за голову. – Эти встречи выбивал мистер Пирс лично, неделями уговаривал! А теперь – отмена в день переговоров?! Это же неслыханное хамство!
Он размахивал руками, будто пытался отогнать беду. Можно было понять – для брокера такие отмены сродни провалу сватовства в последний момент: невеста уже на месте, а жених просто не пришёл.
– Передай им извинения. Не отмена – перенос. Завтра, – спокойно прозвучал ответ.
– Они не согласятся!" – Ассо почти вскрикнул. – Институциональные инвесторы – народ гордый, осторожный! После такого даже на разговор не пойдут!
Он был прав… если бы всё было по-старому.
– Согласятся. Более того, будут добиваться новой встречи сами. Завтра объясню всё лично.
Пока говорил, руки нащупали пиджак, брошенный на спинку дивана. Ткань холодила пальцы, пахла гостиничным крахмалом и лёгкими духами.
Ассо побледнел ещё сильнее.
– Вы куда… собираетесь выйти?
– Да. Есть важные дела. Вместе идём…
– На саммит?!
В ответ – лишь взгляд, в котором ясно читалось: "А куда же ещё?"
Брокер отшатнулся, будто увидел безумца.
– Вы хотите отменить встречи… и появиться там?! После такого вас растерзают!
Добби, стоявший у двери, шагнул вперёд, преграждая путь. Глаза его метали искры.
– Вы же обещали больше не поджигать костры!
Обещание, данное накануне, всё ещё звенело в памяти. И нарушать его не входило в планы.
– Не волнуйся. Это не огонь.
– Не огонь? – Добби прищурился подозрительно.
– Скорее… лёгкое тепло.
Серые лица обоих стали ещё бледнее. Чтобы развеять тревогу, прозвучала тихая, почти добродушная усмешка:
– Правда, всё под контролем. Никаких пожаров.
В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, на подоконнике трепетала занавеска, и
