Проклятый Лекарь. Том 5 - Виктор Молотов

Консилиум именитых хирургов трясётся от страха. Их страх — это не страх врача перед врачебной ошибкой. Это страх чиновника перед проверкой. Страх бюрократа перед вышестоящим начальством.

Они боятся не того, что пациент останется инвалидом после калечащей операции — удаления половины нижней челюсти и мышц шеи. Они боятся жалоб, проверок из Министерства, потери премий и тёплых мест.

Я вспомнил лицо Ильюшина, когда он говорил про «трибунал» с семьёй пациента.

В его глазах был не профессиональный азарт, а животный ужас перед административной машиной. Для него риск — это не смерть пациента на столе, а строчка в личном деле.

Медицина двадцать первого века, даже в этой гибридной Империи с магией, превратилась в сферу услуг.

В бизнес, где пациент — это клиент, а болезнь — досадное недоразумение, мешающее финансовым потокам.

Клятва Гиппократа? Красивая сказка для первокурсников.

Здесь правят протоколы, страховые компании и страх судебных исков.

Забавно сравнивать их мотивацию с моей. Они боятся потерять премии и тёплые места. Я — собственную жизнь. Моя мотивация, как ни парадоксально, чище.

Выживание. У них же суета, трусость и жадность. Они служат системе. Я же заставляю систему служить мне. Разница фундаментальна.

Впрочем, философия — удел слабых. У меня есть факты.

Актиномикоз — диагноз, в котором я уверен на сто процентов. Лечение предполагает массивные дозы пенициллина — это антибиотик первого выбора для этого возбудителя. Механизм развития болезни ясен, терапия очевидна.

Теперь — расчёт выгоды.

Первое. Через сорок восемь часов уплотнение на шее Белозерова начнёт уменьшаться. Его благодарная семья, спасённая от горя и разорительных трат в Германии, станет источником мощного, концентрированного потока Живы.

Второе. Ильюшин, спасённый от профессионального позора, станет моим вечным должником. Его «золотые руки» теперь в моём полном распоряжении.

Третье. Он без единого вопроса проведёт ювелирную операцию барону Долгорукову, чем обеспечит мне ещё одну порцию Живы и безграничную преданность влиятельного аристократа.

Четвёртое. Сомов и Карпов, спасённые от скандала с Министерством, будут ещё больше убеждены в моей незаменимости. Мой неформальный контроль над «Белым Покровом» станет абсолютным.

План с высоким возвратом инвестиций. Минимальные затраты времени и энергии — максимальный профит в виде Живы, влияния и долговых обязательств. Чистый бизнес.

Как я люблю этот мир.

Я поправил идеально сидящий на мне халат и направился к выходу из хирургического крыла. Пора было вернуться в своё отделение. Представление окончено, пора дожидаться сбора аплодисментов и гонорара.

Терапевтическое отделение встретило меня привычной симфонией звуков и запахов.

Это был упорядоченный хаос, который я постепенно начинал считать своим. В отличие от чужой, напряжённой тишины хирургического крыла, здесь я был на своей территории.

У стойки медсестёр маячила знакомая фигура.

Варвара делала вид, что с глубочайшим интересом изучает историю болезни, но её поза была напряжённой, а взгляд то и дело скользил ко входу в отделение.

Моё некро-зрение подтвердило очевидное: её аура была сфокусированной, хищной, направленной точно на дверной проём. Она охотилась.

Вот же прилипчивая.

При моём появлении Варвара мгновенно оживилась. Карта с громким стуком легла на стойку, она поправила безупречную причёску и направилась ко мне.

Её походка была представлением. Каблуки цокали по линолеуму, отбивая чёткий ритм — сигнал приближения. Юбка-карандаш, чуть короче, чем позволял больничный дресс-код, покачивалась в такт, открывая ровно столько, чтобы привлечь внимание, но не вызвать нареканий.

— Свят! — она подошла вплотную, окутав меня облаком сладковатых духов. Попытка пометить территорию и перебить стерильный запах больницы своим, личным. — Наконец-то! Я тебя весь день ищу. Где ты пропадал?

Я на автомате отметил физиологические маркеры: лёгкое расширение зрачков, чуть учащённое дыхание, едва заметный румянец на скулах.

Признаки симпатической активации нервной системы — реакция «бей или беги», в данном случае — «охоться». Объект находится в состоянии повышенного эмоционального и физиологического возбуждения.

Она ищет носителя власти.

— Привет, Варя. Консультировал в хирургии. Сложный случай, — я сообщил факты. Никаких эмоций.

— О, так ты теперь и хирургов консультируешь? — Варвара игриво улыбнулась, демонстрируя ровные белые зубы. — Растёшь прямо на глазах. Скоро станешь незаменимым во всей больнице. А потом и главврачом, смотри!

Лесть. Самая древняя и самая примитивная форма манипуляции. Она пытается прощупать меня.

Если я соглашусь с её оценкой, то проявлю гордыню. Оптимальный ответ — нейтральная, обесценивающая фраза:

— До главврача мне как до Луны пешком.

— Не скромничай, — она сделала следующий ход, положив руку мне на предплечье. Её пальцы были тёплыми, а большой палец начал медленно поглаживать ткань моего халата. — Все видят, какой ты талантливый. Особенно я.

Переход от вербальной атаки к тактильной.

Попытка пробить мою оборону и установить более интимный контакт. Жест просчитан. Это становится тактической проблемой.

На данном этапе риски превышают потенциальную выгоду. Требуется калибровка её ожиданий.

Я не отдёрнул руку. Это было бы признаком дискомфорта.

Вместо этого я мягко накрыл её кисть своей, останавливая поглаживания, и снял её руку со своего предплечья. Жест был спокойным, неагрессивным, как будто я просто завершал рукопожатие.

— Варя, я ценю твою проницательность. Но сейчас действительно нет времени. Пациент ждёт назначения. Говори, что хотела, — поторопил я.

Её нужно держать на коротком поводке. Пока что.

— Слушай, Свят, — Варвара прижалась ближе, нарушая все нормы личного пространства, и я почувствовал тепло её тела сквозь ткань халата. Её голос стал ниже, с бархатными нотками. — Давай поужинаем сегодня? Знаю отличный ресторанчик на Арбате. «Синяя устрица». Там подают потрясающие устрицы с ледяным шампанским. Афродизиаки, между прочим.

Тонко. Устрицы как афродизиак.

Следующим шагом будет предложение посмотреть её коллекцию редких медицинских атласов девятнадцатого века. Например. Ведь любой повод сгодится. Даже если атласов у неё в помине нет.

Женская стратегия соблазнения не меняется столетиями.

Прямолинейно, как удар молоточком по коленному сухожилию для проверки рефлекса.

Я мог бы согласиться. Это был бы самый простой путь. Но он ведёт в тактическую ловушку. Согласие сегодня означает обязательства завтра. А обязательства — это уязвимость. Это мне совершенно не нужно.

— Варя, сегодня не могу, — я использовал реальный медицинский предлог, который звучал убедительно и не оскорбительно. — У меня пациент в критическом состоянии, нужно контролировать постепенное изменение дозы препарата каждые четыре часа. От этого зависит его жизнь.

Она надула губки. Жест, который, вероятно, сотни раз отрабатывала перед зеркалом. Театральная демонстрация обиды, рассчитанная на то, чтобы вызвать у мужчины чувство вины.

— Вечно ты занят! Работа, работа, работа. Тебе вообще женщины нужны?

Она переходит