Подонки! Однозначно (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

— Берите выше! — фыркнул Седов. — Я хочу сагитировать офицеров.

— Может, сразу царя-батюшку? — хохотнул шофёр. — Выпустим из тюрьмы, императрицу с детками оставим в заложниках. Нехай боится за них, кричит на каждом углу «Долой самодержавие!» и «Вся власть Советам!»

— Нет никакого царя-императора в России! — вдруг разозлился Седов. — В чекистской тюрьме Временного правительства сидит ординарный гражданин Российской Республики Николай Романов. Ему держать ответ за Кровавое воскресенье и другие преступления перед народом, однозначно. Всё, кончай говорильню. За бензином — и в Ораниенбаум.

По пути обогнали и обдали пылью открытый серебристый лимузин, в котором катили кадеты. Седов разглядел холёную рожу Милюкова, водрузившего на голову серый котелок. Рядом на заднем сиденье маячил Нольде, худой как щепка и вечно недовольный. Как раз закончился съезд партии конституционных демократов. Как удалось выяснить из подслушанного в Таврическом разговора, кадеты ехали в офицерское собрание представителей резервных гвардейских батальонов, развёрнутых в гвардейские полки — апеллировать к единомышленникам в частях, пусть утративших наименование императорских, но с сильными монархическими настроениями в командной среде. Помимо всего прочего, кадеты намеревались просить армейской поддержки для подавления кронштадтского мятежа балтийских матросов, вышедших из-под контроля и Петросовета, и большевиков. О, они ещё не знали, что такое настоящий мятеж балтийцев!

Седов, презирающий пыль, грязь и прочую антисанитарию, заставлял всегда поднимать верх авто. Оттого вряд ли был узнан, больше привлекла внимание машина, скандально отобранная у Церетели. И вообще на трибуну Петросовета не лез, зачастую манкируя и пропуская заседания, вербовка сторонников на митингах представлялась ему стократ важнее. Кроме несколько претенциозного представления, когда было заявлено, что бывший председатель Совета готов вернуться к исполнению обязанностей, не выделялся. Скорее всего, встреться они на улице, Милюков и Нольде разминулись бы с ним, не здороваясь.

Сейчас Седов натурально намеревался сунуть голову в пасть голодному льву… Подумать только, левый социалист без приглашения вторгся в гнездо махрового монархизма! Но опыт общения с казаками, а некоторые из них вполне согласились с доводами, остальные, спасибо и на этом, не пытались порубить говоруна шашками, придавал осторожный оптимизм. Оружие — только во рту, ещё слегка кровившем после утренней экзекуции, можно рассчитывать лишь на острый язык, три матроса — ничто против нескольких батальонов инфантерии.

Остановились в двух десятках метров от будки караульного, чтоб явно морская принадлежность водителя не бросалась в глаза. Седов выбрался, одёрнул френч. Он слишком приталенный, изъятый у охранника в Ревеле «браунинг» за поясом слегка выпирает, но что делать. Решительно направился к входу, предъявил часовым мандат депутата Петросовета, не уточняя, от какой фракции, и был пропущен внутрь в обширное помещение, по советским меркам — скорее актовый зал, нежели ленкомната. К приезду кадетов сел среди военных, выделяясь отсутствием формы, но не особо. В зале набралось человек шестьдесят, кроме офицеров присутствовали немолодые фельдфебели, тоже, надо понимать, приверженцы консервативных взглядов.

Слушая Милюкова, Седов ощутил, как из глубин поднимается злой весёлый азарт. Действие коки давно закончилось, к счастью — без заметных последствий, и десна не беспокоила, но всё равно чувствовался вкус крови, охотничий и скорее воображаемый, как у стрелка с ружьём при виде дичи.

Лидер кадетов говорил плохо. Нет, конечно, грамотно и культурно, человек неглупый и образованный, но не уловил волну. Рассказал, что на съезде партии постановлено вести страну к демократической республике, не пытаясь восстановить монархию Романовых, извольте всемерно поддержать Временное правительство и не дать разрушить хрупкий порядок анархической матросской гнили. Всё правильно, но не вдохновляюще. Эмоций мало. Ну, держись, дражайший Павел Николаевич!

Он едва закончил, не удостоившись аплодисментов, как Седов вскочил и бегом кинулся к президиуму собрания, где находились оба кадета и командиры полков.

— Предатель России! Подонок! Однозначно! Почём продал Россию кайзеру?

По залу прошелестело оживление. Милюков уронил стёклышки. Пожилой полковник спросил:

— С кем имею честь?

— Депутат Петросовета Седов Леонид Дмитриевич, беспартийный, и сейчас выведу этих двух обманщиков на чистую воду. Те, кто клялись в верности царю, сами же подстроили его свержение, а теперь обещают вам демократическую республику? Демократию в стране, где больше половины территории — тундра и пустыни, а люди едва способны свою фамилию начертать! Только и знаете, что безграмотных обманывать. Чем образованнее народ, тем быстрее будут революции. А вас развесят на фонарных столбах. Подлецы! Авантюристы!

— Это чёрт знает что такое… — попробовал возразить Нольде, но офицеры с интересом вслушивались в речи скандалиста, лишить его слова вряд ли бы кто позволил. И Седов почувствовал себя, словно в кабине реактивного самолёта, отрывающегося от полосы, убравшего шасси и решительно взмывающего в бездонное небо. Падать, конечно, высоко. Но он здесь ради полёта, а не падения.

— Февральский государственный переворот, который эти господа стыдливо величают революцией, был величайшим предательством России, причём императора стоит винить в наименьшей степени — его припёрли к стене и не оставили выбора. Его могу лишь упрекнуть лишь в излишней доверчивости, отправившись в ставку и выправив, наконец, стратегическое положение на германском фронте, он надеялся на конституционных демократов и прочих мнимых друзей, уж они справятся с более простым делом — обеспечат порядок в тылу. А они ударили в спину! Создали положение, при котором государь был вынужден подписать отречение. Теперь они у власти! Через то же Временное правительство. Поздравляю, господа! На российской крови вы сделали карьеру. И пытаетесь продолжить своё чёрное дело.

— Неслыханно… — прорезался Милюков, но на него шикнул тот самый полковник, что просил представиться Седова. Кадет, начинавший приподниматься со стула, грузно хлопнулся обратно, дослушивал Седова молча и злобно.

Оратору не нужен был ни стол, ни стул, ни трибуна, ни микрофон. В относительно небольшом помещении он метался вдоль первого ряда и строчил как из пулемёта.

— Предательство началось раньше, до четырнадцатого года, когда изменники научились использовать влияние прессы, полной шарлатанов, подготавливать так называемое общественное мнение. Государь, близкий родственник кайзера, и не думал о начале войны, она точно не отвечает интересам России. Но каждая бульварная газетёнка вопила: не оставим в беде сербских братьев! На самом деле виноватых и элементарно не желавших договориться с Австро-Венгрией после убийства эрцгерцога. Наш император объявил мобилизацию против Австро-Венгрии и тем самым начал Великую мировую войну! Продажные газетчики и жуликоватые хозяева газет могут радоваться: им удалось запустить бойню миллионов.

На секунду остановился, всматриваясь в лица. И царская, и левая пропаганда, кроме большевиков, преподносили Россию в качестве жертвы агрессии, войну объявили оборонительной, справедливой. Седов специально причесал монархическую публику против шерсти, проверяя, идут ли за его речами мысли слушателей, и не встретил серьёзного сопротивления.

— Сейчас вам навязывают демократию и республику. Большевики вообще кричат о диктатуре пролетариата. Почему? Разлагают Россию изнутри. Немцы нам большевиков в запломбированном вагоне прислали. Вы верите, что в этом словоблудстве есть хоть капелька здравого смысла? Что есть республика при свободном голосовании и всеобщем избирательном праве? Это государство, принадлежащее эсерам! Самой массовой партии, контролирующей большинство крестьянских голосов. Разумеется, никакой крестьянин из Вологодской губернии не сядет в правительстве или в Таврическом дворце, там их нет и сейчас, зато пруд пруди эсеров, «выразителей их чаяний». С большевиками нечто подобное, только они манипулируют лозунгами, ориентированными на рабочих. Промышленный пролетариат малочисленнее сельского, но он сконцентрирован в крупных городах, в том числе в Москве и Петрограде, вы видели, насколько несложно подбить работяг на забастовки и иной протест. Большевики намереваются вооружить так называемую рабочую красную гвардию, переманить часть солдат из самых мятежных полков Петроградского гарнизона, вкупе с «братишками» из флотских экипажей это — большая сила. Воевать с ними гвардейским частям — настоящая гражданская война. В пользу кайзера!