Участковый. Книга вторая (СИ) - Барчук Павел

На пороге стоял Иваныч, красный от гнева, с отверткой в руке. Его взгляд скользнул по мне, потом по комнате, выискивая источник запаха.

— Ты что тут, черт бы тебя побрал, устраиваешь? Белочка, что ли, пришла? Так вроде не пьешь уже который день. Или просто дурак?

— Да нет, Иваныч… Я… читал. При свечах. Свет плохой, — нагло соврал я.

— Это плохой⁈ — комендант возмущенно ткнул пальцем в горящую лампочку на потолке. — Всё работает! Все светит! Ты, Петров, меня совсем за идиота держишь? Слушай сюда! В своей милиции твори, что угодно. А тут — я командир. Ясно? Чтобы больше ни запаха, ни стука! И от соседей отчипи́сь, ради бога. Если сам ерундой страдаешь, так страдай молча. А людя́м спать не мешай!

Иваныч развернулся и решительным шагом двинулся в сторону лестницы.

Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной. Ритуал провалился. Эпично и с треском. Ответы не получены, а в глазах соседей я стал выглядеть совсем странно.

Бессильная злость душила меня. Я схватил полотенце и, ругаясь на чем свет стоит, побрел в душевую. Нужно было остыть. Физически и морально. Ну и заодно помыться после столь напряжённого дня.

Душ в нашем общежитии был, конечно же, общий, находился он в конце коридора. В левой стороне — мужской. В правой — женский.

Кабинка, обитая старым кафелем, с одним смесителем, из которого то капала ледяная вода, то вдруг хлестал кипяток, к счастью, оказалась свободна. Я разделся, включил воду и подставил тяжёлую голову под прохладные струи.

Вода стекала по лицу, смывая пыль и пот. Я стоял, упираясь руками в кафельную стенку, и старался отключится от всего происходящего, чтоб немного разгрузить свое состояние.

Выключил воду, вытер лицо полотенцем, поднял голову и… замер.

На запотевшем зеркале, висевшем напротив, проступили неровные, написанные невидимым пальцем слова.

НЕ ОТВЛЕКАЙ ПО ПУСТЯКАМ. ИЩИ ВЕДЬМУ. СПРОСИ О 'СЕРДЦЕ ЗМЕИ.

Сообщение было коротким, злым и абсолютно загадочным. Оно медленно расплывалось, стекая по зеркалу каплями влаги.

— Да вы, блин, издеваетесь⁈ Я еще со «Скипетром ночи» не разобрался! А теперь еще какое-то сраное «Сердце змеи»⁈ Что это, ё-мое⁈ Волшебная палочка? Место? Набор букв⁈

Зеркало внезапно снова запотело, стирая первую надпись, а потом проступила новая.

НЕ ВЫРАЖАЙСЯ! ТЫ — ИНКВИЗИТОР, А НЕ УЛИЧНАЯ ГОПОТА!

— Да идите вы! На хрен!– Рявкнул я в сердцах, а затем, хлопнув дверью, вышел в коридор.

Глава 7

Утро началось с того, что я чуть не опоздал на оперативное совещание. Это уже какая-то закономерность. Бежать на службу, вылупив глаза.

Впрочем, если учитывать тот режим, в котором мне приходится существовать, ничего удивительного. Ночная эпопея с куриной лапкой и гневными посланиями на зеркале вымотала меня окончательно. Во сне мне снилось, что я бегаю по гигантскому лабиринту с тремя картофелинами в руках, а за мной гонится то ли призрак Игната, то ли комендант Иваныч с отверткой.

В отделении царила утренняя суета. Милиционеры, закончившие ночную смену, с замутненными глазами пили чай, который по крепости мог соперничать с моторным маслом, и дымили крепким табаком с обеих рук. Те, кто только пришли, наоборот, выглядели бодро, громко переговариваясь и звеня ключами от кабинетов.

К положенному времени, весь оперативный состав, участковые и следователи в количестве двух персон, одной из которых, конечно же был Сериков, собрались в кабинете, предназначенном для совещаний. Народу набилось битком, пахло по́том, сигеретами дешевым одеколоном и чем-то неуловимо казенным. Полковник Безрадостный восседал за столом, похожий на монумент советской законности. Перед ним лежала стопка бумаг и толстая папка.

— Товарищи милиционеры! — начал он густым, пропитанным утренним недовольством басом. — За минувшие сутки оперативная обстановка в районе оставалась в целом стабильной. Однако…

Василий Кузьмич сделал драматическую паузу, окинув собравшихся тяжелым взглядом, а затем продолжил:

— Однако, имеются факторы, вызывающие серьезную озабоченность. Во-первых, продолжают орудовать спекулянты на колхозном рынке. Товарищ Лыков, это ваш участок. Почему до сих пор не наведен порядок?

Лыков попытался что-то пробормотать про хитроумие бабушек, торгующих семечками, но полковник его тут же оборвал:

— Не надо мне про хитроумие! На кой черт мне твои оправдания. Ты кто? Ты советский милиционер! Хочешь сказать, что эти старушки поумнее тебя будут? Может мы их тогда на службу оформим? Надо работать, Лыков! Или ты хочешь, чтобы меня в горкоме опять за срыв плана по борьбе с нетрудовыми доходами отчитали?

Затем настал черед докладов. Капитан Капустин, педантичный до занудства, отчитался о проверке паспортного режима в своем районе, озвучив список из двадцати семи граждан, у которых были обнаружены неисправленные штампы прописки. Слушать это было мучительно. Многие начали клевать носом, а один из оперов даже тихонечко захрапел.

Потом слово взял Сериков. Он встал, уверенно поправил галстук и, бросив на меня едкий взгляд, начал:

— Товарищ полковник, по делу об убийстве гражданина Воронова проводится комплекс оперативно-следственных мероприятий. Вчера была получена информация, требующая тщательной проверки. Лейтенант Петров, — следак снова посмотрел на меня, — Утверждает, что располагает некими анонимными источниками, указывающими на то, что тело было перемещено из района старого депо. Я, как следователь, ответственный за данное дело, считаю своим долгом проверить и эту версию, сколь бы фантастической она ни казалась.

Безрадостный хмыкнул:

— Ну, Петров у нас парень инициативный. Вчера вот доярок от какой-то заразы спас. Председатель «Красной зари» сегодня утром звонил, едва не плакал от счастья. Благодарил Петрова и Семёнова. — В голосе начальника отдела отчетливо прозвучало удовлетворение. — Ладно, работайте. Семёнов, ты помогай. Опроси жителей возле депо, поговори с путейцами. А ты, Петров, — полковник уставился на меня, — Раз уж, пробыв в городе каких-то три дня, уже имеешь здесь осведомителей, займись Вороновым. Выясни все, что можно: кто он, откуда, с кем общался. Может, в гостинице что осталось. В общем, копни его биографию. Сериков, ты не против?

Эдик ядовито улыбнулся:

— Конечно, нет, товарищ полковник. Пусть копает. Только, Петров, имей в виду — вся информация через меня. Понял? Никакой самодеятельности.

Я молча кивнул. Спорить или пререкаться с Эдиком не было ни сил, ни желания.

Собственно говоря, именно это я и собирался сделать. Выяснить все, что возможно, относительно персоны Воронова. Для меня до сих пор оставалось загадкой, почему именно он стал жертвой столь странного убийства.

Если смотреть в лоб всей ситуации, так сказать, прямо и без изысков, то по идее, Воронова убили, чтоб подставить вампиров. Однако, я склонялся к тому, что отматывать нужно в другую сторону. Вампиров подставили, чтоб скрыть истинную причину убийства Воронова. Вот, что беспокоило меня и не давало покоя.

А значит, Евгений представлял из себя какую-то ценность или важный элемент истории, которая пока что скрыта от меня. Соответственно, нужно хорошенько покопаться в биографии этого парня. Есть ощущение, он — ключик к разгадке.

Мой план был простым, как дважды два. Я решил отправиться к Ля Флёр. Она была единственной, кто в этом городе мог дать хоть какую-то зацепку по Воронову. Заодно собирался расспросить ее о местных ведьмах, как велела Лилу в своем послании. Потому что при нашей встрече гражданка Флёрова упоминала двух дамочек, занимающихся подобной деятельностью.

После оперативного совещания Семёнов, хмурый и невыспавшийся, отловил меня в коридоре.

— Ну что, Вань, поехали, народ опрашивать будем? Или сначала попробуем выяснить, что за гражданин у нас, этот Воронов.

— Витя, давай разделимся, — предложил я. — Ты опросишь людей у депо и путейцев. Ты свой в доску, с тобой поговорят. А я займусь бумажной частью по Воронову. Свяжусь с Москвой, наведаюсь в гостиницу, покопаюсь в информации. Так быстрее будет.