Тьма. Том 6 - Лео Сухов

Нет, сходство с фотографиями двадцатилетней давности явно присутствовало. Вот только верилось пока что с трудом.

— Ну так неинтересно, Федь. Смотри, ты уже обо всём догадался! — добродушно усмехнулся царь.

— Догадался, ваше величество… — кивнул я. — Но хочу услышать от вас, как от, скажем так, проверенного и надёжного источника… А ещё хочу узнать, что на это скажет моя дорогая мама. Обязательно передам её слова вам, милостивый государь.

— Э-э-э! Нет! Хватит с меня вашего семейного сквернословия! — засмеялся царь. — И да, ты всё верно понял. Когда-то Степана звали Григорием. И, думаю, пришло ему время вернуть своё имя…

— Ваше величество! — начал было Григорий-Степан, но государь остановил его властным жестом.

— Имя, а не фамилию, Гриша! Старую фамилию ты сейчас двадцать минут поносишь, а потом — всё, новая будет. Ну а пока, Федя, знакомься: Григорий Петрович Седов. Твой дядя.

Я хмуро посмотрел на родича, исчезнувшего ещё до моего рождения, а тот для начала попытался глядеть в пол, потом на иконостас, но там, по своему опыту знаю, святые такие строгие, что стыдно сразу становится… А затем дядя всё-таки поднял взгляд на меня и развёл руками.

— Вот как-то так… — проговорил он.

— На фотографиях ты был как-то… Моложе, что ли, и подтянутей! — решив, что имею право повредничать за все прошедшие годы, заметил я.

— Что делать… — снова пожал плечами дядя.

— Потом наобщаетесь! — царь хлопнул дядю по плечу. — Федя, он будет свидетелем с твоей стороны. А дальше он поедет с вами в Ишим, приглядит за твоими делами. Ты не смотри, что он помятый, как старая шляпа. Голова у него на плечах есть, и мозги в ней имеются, ого-го какие!

— Как скажете, ваше величество, — ответил я, стараясь не заскрипеть зубами вслед за дядей.

Откровенно говоря, привычки самодержца были слишком уж… Самодержавными, что ли? Вот зачем такую подставу прямо на свадьбе устраивать? И зачем надо было вытаскивать дядю из дремучего прошлого, как старый кафтан, хранившийся в нафталине? Бракосочетание и так было таким печальным, что хоть вой от тоски. А тут ещё и дядя… Вот нельзя было раньше о нём рассказать, чтобы без лишних сюрпризов?

— Начинайте, отец Андрей! — приказал государь, подтолкнув нас с дядей в сторону Авелины, которая с тревогой всматривалась в моё лицо.

— Все хорошо? — спросила она, когда я встал рядом.

— Не переживай, — я постарался улыбнуться. — Всё потом.

— Ладно…

Единственное, что порадовало меня в венчании, так это то, что дяде пришлось долго держать над моей головой золотой венец. Как мне кажется, он был достаточно тяжёлым, чтобы за двадцать минут руки начали отваливаться.

Всё остальное меня не только не радовало, а, скорее, тревожило. Не так я представлял свою жизнь, не так планировал её прожить… Но этот мир всё решил за меня. И, как и Андрей, я снова оказался в тенетах государственной системы. Которая уже начинала решать за меня, куда дальше пойдёт мальчик Федя. И как бы его ещё разок поиметь, чтобы извлечь пользу.

«А вот нет, хрен вам! — подумал я. — Какие бы вы там планы ни строили, идите в жопу!».

И стоило так решить, как стало легче. Я жив. Я не на каторге. Я могу строить свою жизнь, как посчитаю нужным.

И да, избежать вмешательства в свои планы я не смогу. Но и идти по накатанной другими дороге я не собирался.

И когда мы с Авелиной сходили с солеи, я улыбался так, будто всю жизнь мечтал об этой свадьбе. Вот именно такой — поспешной, на глазах у незнакомых людей, с почти незнакомыми свидетелями…

И моя теперь уже жена, кажется, заразилась этим чувством протеста. Во всяком случае, покидая церковь, она с гордым видом взяла меня под руку, и дальше мы пошли с гордо поднятыми головами — как победители, а не как побеждённые.

Глава 4

Из вырезанных записей, снятых для новостного выпуска «Пятой Телевизионной Волны» 22 ноября 2034 года

Осведомитель: Скажите, ваше благородие, вы довольны бракосочетанием?

[Голос за кадром]: Уберите осведомителей, живо!

Седов-Покровский: Да.

Осведомитель: А вы, ваше благородие?

Седова-Покровская: Да.

[Голос за кадром]: Какая сука не уследила⁈ Кому задницу поджарить⁈

Осведомитель: Кажется, ваша свадьба была очень поспешной. Возможно, для вас, юных и свободных, это был нежеланный брак? Скажите честно!

Седова-Покровская: Это не так. Без обсуждений.

Осведомитель: Ну же, будьте честны! Я слышу неуверенность в вашем голосе!

Седов-Покровский: Послушайте, сударь… А вы женаты?

Осведомитель: При чём здесь это?

Седов-Покровский: Ну же, будьте честны! Как вы и нам советуете! Так женаты или нет?

Осведомитель: Да, но…

Седов-Покровский: Представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы во время свадьбы я выскочил из-за угла и усомнился в ваших с женой чувствах. Ещё и снимая это, чтобы показать на всю страну?

Осведомитель: Но…

Седов-Покровский: Нет никаких «но». Есть вы и человек с камерой, и вы оба портите нам с Авелиной свадьбу.

[Голос совсем рядом]: О! Вот ещё один, сучка пронырливый! Хватай его!

Осведомитель: Что вы делаете⁈.. Так нельзя!.. Отпустите!..

[Камера падает на пол. В кадре видны только ноги уходящих жениха и невесты]

— А вы неплохо держитесь… — когда машина тронулась, заметила Александра, бывшая свидетельницей со стороны невесты. — Даже улыбаетесь.

— Спасибо, ваше высочество! — ответила Авелина, а я просто вежливо кивнул.

В машине нас было четверо. Я, Авелина, Александра… И мой внезапно обретённый дядя, который забился в угол и мрачно смотрел в одну точку.

— Это, правда, сильно! — оценила цесаревна. — Как я поняла, про ваше желание папа забыл спросить, да?

— Думаю, его величество был в своём праве… — заметил я, хотя самому очень хотелось неистово закивать головой, передавая сигналы SOS всеми возможными способами.

Мол, да, я в заложниках: освободите, кто может.

Но для нас с Авелиной было поздно.

Да и бесполезно.

— Знаете, Фёдор… — а тут цесаревна осеклась. — Фёдор, а ты не против перейти на «ты»?

— Конечно, ваше высочество, — кивнул я.

— И вы оба меня называйте Сашей, ладно? Я же свидетельницей на вашей свадьбе была, как никак… — заметила цесаревна. — Так вот, Фёдор, наличие у кого-то права — это ещё не повод им размахивать направо и налево.

— Саша, а