Ревизор: возвращение в СССР 49 - Серж Винтеркей
– Да, за это тоже спасибо, но уже тебе! В пятницу уже выхожу в первый раз в составе отряда шабашить, – сказал друг.
Ну, мы парни, а не девушки, полчаса ни о чем разговаривать не стали. Обменялись информацией, да и закончили разговор. Сразу Сатчана и набрал, надо же спасибо сказать…
Тому явно приятно было, когда я начал его благодарить.
– Да ладно, чем мог, тем помог, – сказал Сатчан. – Кстати говоря, по Артёму этому ничего ещё не слышно? Будет встреча или нет?
– Нет, забегался немножко. Прямо сейчас ему и перезвоню, а потом тебя наберу, – сказал я, положив трубку, задумался.
Да уж… Ну ладно, надо постараться переделать посиделки на даче во что-то деловое, что пользу для Сатчана может принести. Не только же ему мне помогать…
– Павел? – удивился, услышав меня, Артём, – договаривались же ближе к выходным созвониться. Или не получается?
– Да просто у меня есть предложение по изменению формата, – сказал я. – вместо шашлыков на даче посидеть типично мужской компанией, пригласив еще одного человека. Второй секретарь райкома ВЛКСМ в Пролетарском районе, Павел Сатчан. Скоро должен на повышение, кстати, пойти, насколько я слышал. Мало ли, какая-нибудь тема совместная появится полезная для всех участников…
– А у этого Сатчана жена и дети есть? – спросил Артем.
– Есть жена и дочка.
– Ну так пусть просто тогда вместе с вами к нам на дачу приезжают. А там найдём и время, чтобы чисто мужской компанией посидеть.
В общем, на этом и остановились.
Набрал Сатчана, изложил диспозицию. Договорились, что он еще раз все бумаги просмотрит, которые готовили наверх и по поисковым отрядам, и по бессмертному полку. Мало ли удастся с помощью этого Артема что-то все же в дело пустить?
Вспомнил затем, что собирался в детский дом часть своих новеньких книг отвезти. Пошел, сразу отложил в сторону выбранные для этого комплекты, и веревкой перевязал, чтобы не перепутать потом. Ну а затем засел снова работать над очередным докладом для Межуева…
***
Москва, МИД
– Присаживайтесь, Генрих Маркович, – радушно велел Громыко пришедшему главному редактору «Труда». – Позвольте вам представить Павла Васильевича Сопоткина, моего помощника. Это он вам вчера звонил.
– Здравствуйте, Андрей Андреевич, здравствуйте, Павел Васильевич, – поприветствовал их в ответ Ландер, присаживаясь на указанное ему место напротив министра и его помощника. – А с Павлом Васильевичем мы еще и на прошлой неделе разговаривали…
Наблюдательный министр тут же отметил, что пальцы рук посетителя, положенные на стол, начали мелко дрожать. Словно он очень сильно нервничает.
«Похоже, что он меня боится, – подумал министр. – Ну что же, может, это и к лучшему. Авось это побудит его к большей откровенности».
Как и положено опытному дипломату, пару минут он вёл обычный светский разговор. Обсудили погоду, новости с пленума ЦК КПСС, в частности, выступление на нём Брежнева – естественно, показанное по телевидению и опубликованное во всех газетах, в том числе и в «Труде».
Обычно такой разговор успокаивал его собеседников. Что позволяло, задав какой‑нибудь острый вопрос, застать собеседника врасплох и получить более честный ответ, чем, возможно, он сам рассчитывал дать.
Но, опустив снова взгляд на пальцы Ландера, Громыко увидел, что они по‑прежнему продолжают мелко дрожать, хотя лицо Ландера выглядело гораздо более расслабленным, чем когда тот вошёл в его кабинет. То есть беседа на посторонние темы явно оказала свой успокаивающий эффект…
Только тут Громыко сопоставил эти дрожащие пальцы с синими тенями под глазами Ландера. Так‑то такие тени под глазами в возрасте у многих есть – прежде всего из‑за почек, иногда и из‑за печени, говорят. Могут появиться и просто из-за того, что человек не выспался, а работа очень напряженная. Это же не повод сразу обвинять человека в чём‑то нехорошем. Но в сочетании с дрожащими пальцами вердикт у министра был однозначный: Ландер – явно запойный алкоголик. Не решился выпить перед встречей с ним, чтобы запаха не было – вот у него пальцы теперь и дрожат, потому что организм не получил привычной дозы алкоголя.
«Да уж, – подумал неприязненно министр. – А ведь должность он занимает очень высокую. Сколько там сейчас тираж «Труда»? Миллионов шесть, вроде бы уже, а то и больше, номеров газеты выходит. Это же какое мощное идеологическое воздействие на массы! А руководит, получается, этим деликатнейшим процессом запойный алкоголик. Позвонить, что ли, Демичеву, спросить, как это возможно? Может быть, и стоит… Хотя вряд ли, конечно, у того есть по этому поводу хоть какие-то иллюзии». Ладно, времени свободного времени у министра было, как всегда, немного. Пора было переходить к артподготовке.
– Видел, кстати, Генрих Маркович, статью за вашим авторством с интервью Фиделя Кастро вашему изданию, – добродушно сказал он.
Ландер на провокацию не купился, тут же, натужно растянув губы в улыбке, ответил:
– Ну что вы, Андрей Андреевич, какое же это было интервью? Интервью – это когда мы посылаем кого‑то взять целенаправленно какой‑то материал по согласованию с редакцией. А это была просто беседа Павла Ивлева с главой Кубы на отдыхе. Я помог молодому парню её откорректировать, подчеркнуть правильные моменты. Ясно, что у меня гораздо больше опыта в таких вещах, чтобы и сам Фидель был доволен, и к Ивлеву никаких претензий быть не могло за незрелость статьи.
– Обычная беседа, значит? – спросил помощник Громыко Ландера.
– Да, Павел Васильевич, конечно. Ивлев вначале вовсе и не собирался ничего публиковать по этому поводу. Но я ему сказал, что если такой человек как герой кубинской революции выделил больше сорока минут на то, чтобы с тобой побеседовать, то вполне может быть, что он ожидает, что всему, что он сказал, будет дан какой‑то ход. Только тогда Ивлев осознал, какой ценный материал попал к нему в руки. Фидель Кастро всё же, согласитесь, Андрей Андреевич, – это фигура. И близкий друг СССР к тому же…
«Что‑то он слишком гладко стелет для записного алкоголика, – удивлённо подумал Громыко. – Или я не прав? Это просто у него заболевание какое‑то, потому
