Археологи против пришельцев - Алексей Юрьевич Елисеев

— Ты кто? — спросила она в лоб, без всяких реверансов.

Голос её был подобен щелчку хлыста.

— Егор, — ответил я, кивнув в сторону брата, который уже пытался изобразить танец маленьких лебедей на столе. — Местный логист. По совместительству брат Миши. Притащил выпивку и обеспечил музыкальное сопровождение. А ты?

Уголок её рта дёрнулся, изображая нечто похожее на улыбку, но взгляд остался ледяным.

— Стелла. А ты, стало быть… кто? Атлант, держащий этот мир на своих плечах? Водитель? Или просто «человек с ресурсами»?

Я усмехнулся. Её сарказм был не сказать, что особо тонким, но острым.

— Можно сказать, решаю проблемы по мере их поступления. Но раз уж зашёл разговор, позволь полюбопытствовать, а в чём великий сакральный смысл копания в том, что давно сгнило и истлело? Зачем? Пыль, кости, черепки… Где в этом смысл, Стелла?

Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Взгляд её стал ещё острее, словно я только что станцевал джигу на могиле её прабабки.

— Пыль и кости — это единственное, что у нас есть, чтобы понять, кто мы такие. Ты всерьёз думаешь, что твоя жизнь — это реальность? — она презрительно обвела рукой комнату. — Нет, Егор. Реальность — это тени давно павших империй, которые мы, археологи, видим в отражениях на осколках. А ты… ты просто живёшь в симуляции, которую тебе подсунули. Работа, пиво, футбол по выходным. Экзистенциальная пустота, замаскированная под «стабильность».

Я почувствовал, как внутри шевельнулся холодный гнев. Но я его подавил. Не потому, что она была права. А потому, что спорить с ней было всё равно что пытаться переспорить ураган.

— Может, и пустота. Но эта пустота, по крайней мере, честная. А ваша история, Стелла, никому не нужна. Кроме горстки таких же фанатиков, как ты. Какая, к бесам, разница, сколько лет черепку из Нубии, если мир вокруг трещит по швам и готовится рухнуть в тартарары? Ищете смысл в нубийском прахе, пока живые в соседней Ливии горят. Это не спасение. Это эскапизм.

Она рассмеялась. Короткий, сухой, лающий смех, от которого стало неуютно.

— А ты, значит, спаситель? Герой нашего времени? Расскажи, Егор, как именно ты спасаешь этот мир? Или твой предел — притащить брату пару кег дешёвого пива?

Я позволил себе кривую усмешку, заглядывая в её тёмные омуты. Эти слова били точно в цель, но я не собирался показывать, что они меня задели.

— Спасать мир — дело неблагодарное. Я просто стараюсь, чтобы на моём личном, небольшом периметре он не развалился окончательно. А пиво, знаешь ли, — это фундамент цивилизации. Без него твои хвалёные нубийцы, может, так и не слепили бы свои горшки. Так что я, можно сказать, вношу свой скромный вклад в будущие археологические раскопки.

Михаил, подслушивавший наш диалог, снова вклинился со своей неотразимой грацией бегемота в посудной лавке:

— Егорка, бро, ты сейчас задвигаешь, как препод на семинаре! Стелла, ты его не слушай, он у меня парень хороший, просто прямой, как рельса. Привык рубить правду-матку, а потом удивляется, почему у него друзей полтора человека. Зато он историческим фехтованием занимается! Представляешь, если нас в прошлое закинет, он один против орды половцев выстоит!

Я только пожал плечами. Друзья — товар штучный. На всех не хватает. Стелла медленно повернула голову к Михаилу, и мне на мгновение стало его искренне жаль. Таким взглядом можно было замораживать небольшие водоёмы.

— Михаил, если нас закинет в прошлое, я первым делом принесу тебя в жертву местным богам, чтобы умилостивить их и не слушать твои жалкие потуги на юмор. А твой брат… — она снова посмотрела на меня, и в её взгляде мелькнул странный интерес. — Он бы, пожалуй, построил первую в истории человечества пивоварню и назвал бы это актом творения.

Я лишь молча качнул головой, изо всех сил сдерживая улыбку. Эта женщина была как песчаная буря. Она сметала всё на своём пути, но в этом разрушении была своя, первобытная, завораживающая красота.

И пока мы стояли посреди этого студенческого ада, споря о смысле и бессмыслице, я чувствовал, как в груди разрастается странное предчувствие. Будто эта встреча — не случайность, а первый узелок на верёвке, другой конец которой уже затянут на моей шее. К своему ужасу, я понимал, что готов сделать шаг навстречу. Просто чтобы узнать, что там, на самом дне этих тёмных омутов.

Глава 2

Западная пустыня

Я стоял, облокотившись на потёртый капот старого джипа, пропахшего ржавчиной, бензином и какой-то безысходностью. Словно он понимал, что своей смертью ему умереть не дадут, а будут ездить на нём до последнего. Утро было пасмурным, холодным и мерзким. Небо над общагой Михаила нависало серой хмарью, сквозь которую солнце пробивалось с усилием больного старика. Я, Егор Клюквин, человек, привыкший держать всё под жёстким контролем, как гаечный ключ в умелой руке, сейчас стоял на краю полной неизвестности. И ради чего? Ради женщины, которая, кажется, замечала меня только как удобную мишень для своих ядовитых шпилек.

Стелла.

Имя острое, как осколок обсидиана — в нём была и красота, и угроза уколоться до крови, если не до смерти.

После той вечеринки её образ