Кондитер Ивана Грозного - Павел Смолин

Сейчас немножко помогу, малыш.

- На нас тоже крымчаки напали, - тихо ответил я. – Отца моего убили, друзей… Один я остался. Как ты.

- Батюшка Афанасий говорит – не один, Господь приглядывает. И мамка с батькой, дедом, бабкой, братьями, сестрицей, дядькой Иваном…

Тех, кого у него отняли, Федор перечислял торопливо, жмурясь так, словно больше всего на свете боялся забыть хоть кого-то из них, даже забегающую в деревню по зиме, неуловимую для охотников, ненавидимую всеми за кражу кур лисицу. Забудешь хоть малую толику, и все, рассыплется старый мир словно и не было его никогда, оставив лишь пугающую неизвестность и горечь страшной потери.

Такая судьба легко могла бы лечь в основу истории о последнем выжившем из сожженной деревни, который встал на путь мести. Пережив множество приключений, обретя верных друзей и покрывшись шрамами, ставший героем мальчик конечно же покарал бы обидчиков и может быть даже стал бы королем. Увы, реальность жестока, и всё, что ждало бы Федю в этой жизни, это карьера батрака. И это еще повезти должно.

- …И батюшка Сергий! – закончив, Федор лихорадочно всхлипнул и ожесточенно вытер слезы. – Он нас в церкви прятал, на коленях крымчаков умолял хотя бы нас, маленьких, пощадить, а они его… - всхлипнув снова, пропустил кусок рассказа. – Григорий, сосед наш, почти взрослый был, он половицу у стенки оторвал, а там – яма. Меня туды сунул, еще Ваську с Лёшкой, а Кольку не успел – его тоже зарезали, прямо надо мной. Я лежу, рот себе да Лёшке, он малой совсем был, ладошкой закрываю, глаза зажмурил, чую – капает на меня сверху теплое и тяжелое. Колькой это на меня капало… - немного подумав, посмотрел на меня и спросил. – А на тебя кровью капало, дядька Гелий?

Сглотнув тяжелый ком в горле, я задушил попытавшийся вырваться нервный смешок – ох уж эти дети!

- Не капало, - признался я. – Но забрызгало сильно.

Подумав, пацан кивнул – засчитывается – и спросил:

- А ты как уцелел, дядька Гелий?

- Память у меня, Федька, похуже твоей, - подкормил я пацана добрым словом. – Всё быстро случилось – ехали себе спокойно дорогой лесной, тут вжух-вжух, стрелы полетели, следом – кони, люди…

«И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой».

- …Сабли зазвенели, мне лицо крымчак разбил, - указал на почти сошедший синяк и полностью зажившую губу. – Я упал, уснул будто, а потом меня Государевы воины разбудили. Они крымчаков поубивали, жизнь мне спасли.

- Государь крымчаков лютой ненавистью ненавидит! – сжав кулаки, сквозь зубы выдавил Федор чьи-то слова. – За каждую каплю крови русской втрое спросит!

- Спросит, - согласился я.

К этому моменту мы подошли к низенькому, но длинному и в меру широкому бараку. Подойдя ко второму справа от двери, мелкому, лишенному стекол окошку с распахнутыми ставнями, я, как условились, шепнул:

- Андрей.

Изнутри донеслось тихое копошение, и в окошко высунулась рука со свернутой в рулон холстиной. Так себе сервис, но я не обиделся, забрал «заказ» и повел Федьку дальше, к стоящему неподалеку от лесопилки бараку «лапотников» - такое расположение позволяет сократить логистическое плечо подвоза сырья. Остановившись у сформированного «глухими» торцами бараков темного переулочка, я развернул полученной от Андрея рулон. Хлопковая, некрашеная, грубая, но почти новая, чистая и целая рубаха будет выгодно отличать моего подручного от других ребят. Такой же ткани и качества портки и простенький хлопковый пояс дополнят образ. Ого, даже на исподнее Андрей расщедрился. Спасибо ему, а то я про него в «техзадании» упомянуть забыл. Надо будет еще комплект потемнее заказать, а то на этом грязюку и копоть за версту будет видно.

- Переодевайся, - выдал я Федору одежду и указал на переулочек.

Пацан прошмыгнул туда, а я присел на стоящую перед бараком чурочку, направив взгляд на гаснущие от неумолимо наступающего рассвета звезды. Мир – он очень большой, и так уж получается, что каждую секунду кого-то где-то режут. Часто это происходит в пределах родной страны. Пока я сижу здесь, по всему «фронтиру» Руси пускают под нож или ловят арканами для продажи в рабство таких вот Федек. Государство честно старается этого не допускать, формирует разъезды, ощетинивается крепостями, но… Русь уже сейчас большая, и нет числа ее лесам, степям и деревням. Физически нет возможности передушить всех любителей попить русской кровушки, но Иван Васильевич неумолимо следует главному принципу Российской внешней политики: соседи России будут либо нейтрально-дружественными к ней, либо станут ее частью.

- Дядька Гелий, а куды старое девать? – отвлек меня от тяжелых дум о Родине Федор.

В самом деле, мне лохмотья не нужны.

- А ты тихонько в то же окошко закинь, - выдал помощнику его первое поручение, заодно внимательно осмотрев.

Почти в пору все – немножко «на вырост», и это правильно. Ну а старье на заплаты сгодится. Пацан бодрой трусцой отправился утилизировать лохмотья, а я еще немного посидел на чурочке, дыша прохладной, влажной тишиной раннего средневекового утра. Угораздило же.

- Сделал, - прибежал Федька. – Дядька Андрей просил передать, что будет за тебя молиться, дядька Гелий.

Шутник, блин.

- Молодец, - похвалил я помощника, и мы добрались до барака «лапотников».

Здесь – третье окошко слева.

- Евгений.

- Ща, - вместе с тихой суетой раздалось из-за окошка.

Досыпают жители монастыря последние, самые сладкие минутки, и мне немного совестно, что мы тут шумим. Но прямо «немного» - не я же время встречи назначал.

Из барака, аккуратно прикрыв за собой дверь, выбрался одетый в рубаху и портки, опоясанный обычной веревкой, бородатый русый молодой человек лет двадцати пяти. С ним я расплатился караваем хлеба, денег не потребовалось.

- Доброго утречка, - шепотом поздоровался с нами Евгений и шлепнул на землю три пары лаптей. – Примерь, - велел Федору.

- Доброго утра, - вежливо поздоровался помощник и пошел примерять.

- Доброго утра, - поздоровался и я.

- Славный день будет, - решил скоротать время разговором «лапотник».

- Благостный, - поддержал я разговор. – Нечисть пернатая опять лютует.

- Петух-то? – тихонько хохотнул Евгений. – В суп просится, собака, да рука топором махнуть не подымается по этакому храбрецу. Ты про поршни-то надумал? – напомнил про более выгодный заказ.

- Не надумал покуда, - признался я. – Денька