Красавчик. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я воспользовался предложением Валентины: прилёг на её покрывало. Вяля пристроилась рядом со мной, прижалась тёплым плечом к моей руке. Моё тело и плавки быстро подсохли на солнце. Я чувствовал, как солнечные лучи согрели мне грудь и живот. Лицо я прикрыл бейсболкой — веки от яркого света не спасали. Слушал как рассказывал о себе и о своей работе Нарек. Его голос звучал негромко (на фоне множества других голосов, шума прибоя и криков чаек). Я чётко слышал каждое произнесённое Давтяном слово. В очередной раз подумал о том, что из Нарека получился бы хороший радиоведущий или диктор новостей на телевидении.

— … Скажу вам так, уважаемые, — говорил Нарек, — в нашем гастрономе я самый главный работник…

— Нарек, вы работаете директором гастронома? — спросила Ольга Порошина.

— Почему директором? — сказал Давтян. — Нет. Кто такой, директор? Директор — это… так… зависимый человек. Директор, со мной всегда за ручку здоровается. Уважительно. С праздниками меня поздравляет, подарки дарит. Он каждый день моим здоровьем интересуется. Потому что понимает, кто я такой. Все уважаемые люди сперва здороваются со мной, когда приходят в наш магазин. Только после этого идут к директору. Если вообще к нему идут. Зачем им директор, если есть…

— Так кем вы работаете, Нарек? — сказала Рита.

Я почувствовал: на мои пальцы ног снова посыпался песок — мимо моих ног опять пробежали к воде детишки.

— У меня очень ответственная работа, — сообщил Давтян. — Важная. Я — рубщик мяса!

Нарек многозначительно замолчал, выдержал паузу.

В которую вопросом вклинился Александров.

— Что же в твоей работе такого важного? — спросил он. — Мне кажется, Нарек, что ты преувеличиваешь её значимость.

По ткани лежавшей на моём лице бейсболки скользнула тень — это взмахнул руками Нарек.

— Преувеличиваю? Ха! Что, говоришь, важного?

Я услышал, как под ногами Давтяна скрипнул песок.

— Это ты, Арик, у своих милицейских начальников спроси, — ответил Нарек, — что важного. Они ко мне в магазин перед каждым праздником приходят. Поздравляют. По имени-отчеству называют. Потому что они умные люди. Знают, чем моя работа важна. В ресторане «Арагви» для меня тоже всегда находят столик. Знаешь, Арик, такой ресторан? Там не всякий место найдёт. Туда очень важные и известные люди захаживают. Загляни туда, Арик. Угощу тебя. Там готовят превосходную осетрину на вертеле!

— Нет, уж, спасибо, — сказал Александров. — В нашей столовой тоже неплохо готовят.

— Осетрину? — спросила Ольга.

— Ну, не осетрину, конечно…

— Нарек, вы часто бываете в ресторане «Арагви»? — спросила Кудрявцева (её голос прозвучал у самой моей головы). — Я слышала, что туда часто заходят писатели, актёры, композиторы и даже футболисты…

— Заходят! Конечно, заходят! И футболисты, и актёры. Сто раз их видел! Все они знают, кто такой Нарек Давтян. Точно вам говорю. Я там зимой Володю Мунтяна встретил: он шашлык из барашка кушал. А в мае за столом у окна Леночку Лебедеву видел — вот как тебя сейчас. Такая же красавица, как и в кино. Она тогда посмотрела на меня, улыбнулась. Наверное, тоже обо мне слышала. Лебедева тогда сидела с этим… забыл его имя. Худой такой, с выразительным лицом. В телеспектакле «Солярис» снимался. Помнишь его?

— Василий Лановой? — спросила Рита.

— Наверно, — ответил Нарек. — Наверное, Лановой. Я всех этих актёров не запоминаю по именам.

— Ух, ты!..

— Мне Лена Лебедева нравится, — произнёс Пётр Порошин. — Мы с Олей на этот её последний фильм, «Три дня до лета», четыре раза в кинотеатр ходили. Мы бы и снова его посмотрели. С удовольствием. Правда, солнышко?

— Конечно.

— Елена Лебедева красивая, — согласился Аркадий. — Я «Три дня до лета» дважды посмотрел. Хороший фильм. У меня в кинотеатре от звуков голоса Лебедевой мурашки по телу пробегали. Говорят, что она будущая Любовь Орлова…

— Скажете тоже, — произнесла Валентина. — Орлова. У этой Ленки Лебедевой пока только две-три хорошие роли в кино были. Просто повезло ей. До этого её последнего фильма о Лебедевой и не говорил никто… почти. Рано её с Орловой сравнивать.

— Хм…

— А кто такой этот Володя Мунтян? — спросила Рита.

— Ритка, ты шутишь? — сказал Пётр. — Не знаешь Мунтяна?

— Футболист, — ответил Нарек.

— Это лучший футболист прошлого года, — сообщил Александров. — За киевское «Динамо» играет.

— Если он играет за киевлян, то что делал в Москве? — поинтересовалась Рита.

— Так он ещё и игрок сборной СССР, — сказал Пётр. — Поэтому, наверное, и приезжал.

— Мама, я купаться хочу! — заявил тонким голоском пятилетний Вася.

— Ладно, — ответила его мать, — идём. Намочишь ножки. Лопатка-то тебе зачем?

— Нужна! Рыбу ловить буду. Акулу!

— Ого!

— Я с вами пойду, — заявил Александров. — Посмотрю на ловлю акул.

— Тоже ополоснусь, пожалуй, — сообщил Нарек.

— Ура, купаться! — воскликнул Серёжа Порошин.

Его звонкий голос встревожил чаек, круживших в небе надо мной — они заверещали с удвоенной силой.

Я не удержался, зевнул.

— Ты, сынок, купаться пока не идёшь, — ответила Ольга. — Мы с тобой десять минут назад ходили ноги мыть. Забыл, что ты мне пообещал? Посмотри, где стрелочка на часах. Видишь? Ты ещё… девятнадцать минут живот погреешь. Только после этого мы пойдём к воде.

Рита и Сергей ушли к морю в сопровождении моих соседей по комнате. Валя накрыла мою руку своей ладонью, притихла. Молчал и пятилетний Сергей. Пётр и Ольга обсудили качество сегодняшнего обеда (их оценки блюд в целом совпали). Спрогнозировали они и меню грядущего ужина (Ольга рассчитывала отведать овсяную кашу, а Пётр мечтал о сырниках со сметаной).

Я слушал их голоса и шум прибоя. Сквозь ткань бейсболки замечал мелькание на небе теней: то ли облаков, то ли чаек. Лежал животом кверху, показывал солнцу ладони. Боролся с сонливостью, изредка зевал. Наслаждался солнечным теплом. Чувствовал под правой лопаткой твёрдую поверхность камня. Ощущал, как по моим вискам то и дело скатывались на покрывало капли пота.

Должно быть, я всё же задремал — потому что голос Риты прозвучал неожиданно для меня.

Я вздрогнул и едва не сбросил с лица бейсболку.

— Петя, Оля, вы не видели Васю⁈ — спросила Рита.

Спросонья мне послышалась в её голосе панические нотки.

— Нет, он не приходил, — ответила Порошина. — А что случилось?

— Я на секунду отвлеклась… — сказала Рита. — Ненадолго! Он исчез.

— Как это исчез? — спросила Валентина. — Васька? Куда исчез?

Кудрявцева приподнялась, чиркнув по моей руке плечом.

— Нарек и Аркадий пошли по берегу, — сообщила Рита, — в разные стороны. Я побежала к вам: подумала, что он сюда вернулся.

— Нет, мы его не видели, — произнесла Ольга.

— Не появлялся, — сказал Пётр.

— Побегу тогда. Вдруг он тоже меня ищет?

Мне почудилось, что Рита всплеснула руками.

— Если Вася придёт сюда, не отпускайте его, ладно? — попросила она. — Пусть подождёт меня здесь.

— Хорошо, — сказала Ольга.

На мои ноги вновь посыпался песок.

— Петя, как думаешь, куда он делся? — спросила Ольга.

— Понятия не имею, — ответил Пётр.

— Папа, а где Вася? — спросил Серёжа.

— Вася не слушался маму, вот и потерялся. Будешь непослушным — тоже потеряешься.

— Я буду слушаться!

— Тогда лежи спокойно. Ещё три минуты.

— Серёжа, — сказала Кудрявцева. — Сергей!

Я сообразил, что Валентина обращалась ко мне — когда ощутил толчок в плечо. Убрал с лица бейсболку, приподнял голову. Зажмурил глаза, сфокусировал взгляд на Валином лице.

— Серёжа, давай и мы тоже Ваську поищем? — спросила Кудрявцева. — Походим по пляжу.

В сопровождении Валентины я прогулялся до входа на пляж. Дежурившие около арки мужчины заверили нас, что Васю не видели. Я сказал Кудрявцевой, что «это ещё ничего не значит». Потому что мужики больше посматривали на проходивших с пляжа и на пляж женщин — ребёнка могли и не заметить: периферийное зрение у мужчин не развито.